Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем

Радикальная теория зависимости лишь частично объясняет воздействие правительственной политики на социальные преобразования в «третьем мире». Согласно анализу, проводимому в рамках теории зависимости, классовая поляризация, мобилизация левых организаций и зависимость от капиталистического центра создают условия для системной трансформации. Однако лишь немногие из развивающихся стран столкнулись с классовой поляризацией. Гораздо более распространенной остается дифференциация по группам: сохраняют силу семья, род, этнические, региональные и религиозные объединения. Применение насилия внутри общин по своей распространенности, как правило, заслоняет антагонизм между капиталистической буржуазией и пролетариатом. Лишь в немногих странах левым профсоюзам и политическим партиям удалось мобилизовать неимущих. Иногда зависимость от капиталистического центра порождает быстрое промышленное развитие; так, в частности, произошло в таких восточно–азиатских странах, как Южная Корея, Сингапур и Тайвань. С помощью контроля над торговлей, инвестициями и кредитом правительственные чиновники новых индустриальных стран сохраняют за собой определенную свободу манипулирования иностранными институтами, благодаря чему зависимость порождает экономический рост, даже если он и не планируется ТНК или ведущими капиталистическими странами. Как и аналитики модернизации, сторонники теории зависимости считают экономический рост (накопление капитала) главной основой развития, но отмечают минимальное влияние неправительственных ассоциаций на местном уровне, особенно их воздействие на человеческое развитие [178].

Теоретики развития используют несколько эмпирических показателей для измерения параметров функционирования политических систем, как в социально–экономическом, так и в политическом плане. Права граждан характеризуют способность правительства вырабатывать консенсус. Экономический рост измеряет увеличение производственных ресурсов. Экономическое равенство указывает на распределение этих ресурсов. Введенный Программой развития Организации Объединенных Наций индекс человеческого потенциала отражает уровень достижений в рамках трех основных возможностей в области развития человека. Он учитывает показатели национального дохода (доля ВНП на душу населения), образовательного уровня (процент грамотности среди взрослых, среднюю продолжительность обучения) и средней продолжительности жизни; дает более полную картину человеческого развития, чем такие количественные показатели, как ВНП. Будучи дифференцирован по доходам, полу, индекс человеческого потенциала позволяет оценивать степень социально–экономического равенства [179].

Права человека

С точки зрения соблюдения прав человека и гражданских свобод согласительные системы занимают лидирующую позицию. Как сформулировал Чарльз Хумана, под человеческими правами подразумевается несколько позитивных и негативных свобод:

1) свобода передвижения, мирных собраний, получения информации, распространения идей, публикации независимых газет и книг, голосования на многопартийных выборах, создания ненасильственных политических оппозиций, участия в независимых профсоюзах и исповедания любой религии;

2) законное право получать бесплатную юридическую помощь, быть судимым открытым гражданским судом и иметь доступ к независимым судам;

3) свобода от рабства, государственного принуждения, смертной казни, необоснованного задержания, правительственной цензуры, принудительного членства в государственных организациях или партиях, принудительного вероисповедания или навязывания государственной идеологии в школах, незаконного полицейского обыска и захвата собственности, вмешательства государства в частные дела граждан;

4) равенство мужчин и женщин, а также различных этнических и религиозных групп.

За время, прошедшее со времен второй мировой войны, наибольшую приверженность этим правам человека проявили плюралистические демократии в Западной Европе, Северной Америке, Австралии, Новой Зеландии, Японии и в Коста–Рике. В них сложились культурные ценности, социальное структурирование и типы индивидуального поведения, способствующие установлению свободы выбора, легитимности групповых конфликтов и согласованию конфликтующих интересов. Плюралистические демократии обеспечивают больше, чем другие системы, свободу информации, равенства возможностей, участия в политике, соблюдения правовых процедур, а также свободу от пыток, жестоких наказаний, незаконных арестов и политических задержаний, лишения жизни. В отличие от них и элитистские мобилизационные, и бюрократические авторитарные системы подчеркивают приоритет государства над индивидуальной свободой. Народные (племенные) системы принижают значение индивидуального несогласия и утверждают безоговорочное подчинение заложенным в коллективизме единым сакральным ценностям. Для них социальный групповой плюрализм и индивидуальная политическая свобода означают эгоизм, уход от общества и угрозу существующей системе выживания [180].

Экономический рост

Связь между экономическим ростом и типом политической системы менее очевидна, чем связь системы с политической свободой. Народные (племенные) системы сохраняли низкий уровень развития технологий, что препятствовало получению прибавочного продукта. Не имея ни желания, ни средств к обеспечению быстрого экономического роста, правители заботились об удовлетворении насущных потребностей. Влияние согласительных систем на экономический рост является различным в разные периоды и в разных географических местностях. Например, с 1870 по 1913 г. такие конкурентные олигархии, как Канада и Соединенные Штаты, достигали более быстрого прироста валового национального продукта на душу населения, чем бюрократические авторитарные государства — Германия, Япония, Австрия. Хотя между 1950 и 1973 гг. в западноевропейских плюралистических демократиях были высокие темпы роста, во второй половине 70–х годов они начали снижаться. За послевоенный период Япония продемонстрировала более высокие темпы роста, чем любая другая согласительная система. С 1960 по 1973 г. наивысшими достижениями в этой области отличались бюрократические авторитарные государства с уровнем доходов выше среднего, в частности государства Юго–Восточной Азии. Быстрее всех развивали производство Тайвань, Южная Корея и Сингапур — новые индустриальные страны с относительно высокой политической стабильностью; они занимались экспортом промышленных товаров. Гораздо хуже обстояли дела со стимулированием экономического производства в других бюрократических авторитарных режимах, особенно в политически нестабильных африканских странах, расположенных южнее Сахары. Их экспорт состоял главным образом из продуктов питания и сырья. Мобилизационные системы, придерживавшиеся государственно–социалистической политики, легче добивались высоких темпов роста на начальной стадии индустриализации, чем на последующих ее этапах. Советский Союз в 30–е годы, Восточная Европа в послевоенный период (1950—1975), Китай в 50–е годы и Северная Корея с 1950 по начало 70–х годов отличались высокими темпами индустриализации. Однако после 1975 г. в экономике восточноевропейских бюрократическоих авторитарных режимов начался спад; исключение составлял лишь Китай. В частности, в начале 80–х годов национальные доходы бывших государственно–социалистических экономических систем выросли крайне мало [181].