Сергей Волков - Интеллектуальный слой в советском обществе

Выдвиженчество, хотя и лишенное затем рекламы, широко бытовало и в дальнейшем . В составе советского интеллектуального слоя

всегда была значительной доля т.н. "практиков"- лиц, занимающих интеллигентские должности без соответствующего образования

(237). В 1941 г. на 1000 рабочих приходилось 110 ИТР, из которых 19,7% составляли инженеры, 23,3 техники и 67 - "практики" (238).

В 1956 г. среди ИТР промышленных предприятий "практиков" насчитывалось 57%, много было их даже в проектных учреждениях

(например, в НИИ "Южгипрошахт" -17%, "Кривбаспроекте" - около 60, в Запорожском облпроекте из 198 проектировщиков не имели

специального образования 111) (239). В 1964 г. на 100 ИТР приходилось 17 инженеров, 48 техников и 35 "практиков" (если же учесть,

что многие инженеры и техники работали в качестве рабочих, доля "практиков" на инженерных должностях увеличится до 45%) (240).

К 1977 г. не имели специального образования 30% мастеров (241), в целом же доля "практиков" упала до 9,8% против около 33% в

1960 г. (242)

Существованию категории "практиков" придавалось важное идеологическое значение, и даже в конце 70-х годов, казалось бы,

объективно негативный факт занятия интеллигентских должностей людьми без специального образования подавался как важное

завоевание, демонстрирующее существо советского общества в его движении к "стиранию граней" и "социальной однородности". Если

некоторые авторы, отмечая, что, хотя о недостатке ИТР в целом говорить не приходится, даже среди руководителей предприятий

только 2/3 в 1977 г. имели высшее образование, осмеливались предполагать, что, "пришла пора, когда должности инженеров (так же,

как и врачей, юристов, учителей, работников науки) могут и должны замещаться только дипломированными специалистами", то

виднейшие советские философы прямо выступали за сохранение и увеличения числа "практиков", считая их такими же

"выдвиженцами", как и в 20-х годах и подчеркивая, что "в действительности выдвижение "практиков" составляет специфически

социалистический путь постоянного пополнения рядов советской интеллигенции" (243). И надо признать, что этот подход как раз

наиболее правильно выражал сущность кадровой политики социализма: "Крайне вредна точка зрения, будто "практики" уже изжили

себя. Сторонники подобного взгляда не могут или не хотят понять, что "практики" в такой же мере не могут изжить себя, в какой не

могут быть изжиты основы социалистических общественных отношений, народовластие. Именно из самой сущности, самой природы

социализма вытекает необходимость выдвижения наиболее талантливых, организованных и деловых представителей рабочего класса

и колхозного крестьянства на ответственную хозяйственную и партийную работу. Целесообразность выдвижения они доказали

повседневной трудовой деятельностью, отрицать это - значит отрицать одно из коренных преимуществ социализма перед

капитализмом" (244). "Есть все основания утверждать, что категория практиков прямо вытекает из существа социалистических

общественных отношений" (245), что их существование обусловлено "ведущей ролью рабочего класса в решении всех вопросов

развития социализма, в т.ч. и развития интеллигенции" (246). Правда, выясняется, что "выдвинутые передовые рабочие" - это зачастую

студенты-заочники, и их "выдвижение" означает просто полагающийся по закону перевод на инженерные должности после 3-го курса

(247).

3. Социальный состав советского интеллектуального слоя.

Придя к власти, большевики не располагали сколько-нибудь значительными кадрами преданной им интеллигенции, хотя, как

известно, большинство их вождей являлись выходцами именно из этой среды. Как они сами считали, за установление советской

власти боролось 1-1,5% всей интеллигенции (имеются в виду члены партии), а в партии она составляла тогда 5-7%. В Петрограде

среди вступивших в партию с февраля до октября 1917 г. интеллигенты составляли 13,3%, а среди вступивших с 25 октября по 31

декабря - 27,3%; число это не очень велико. К 1922 г. в партии насчитывалось 1992 "служащих", вступивших в нее до 1917 г. и 7418,

вступивших в 1917 г. (до октября) (248), т.е. сразу после переворота у большевиков было менее 10 тыс. "своей" интеллигенции. В

конце 1917 г. в партии было 30-35 тыс. интеллигентов - 10% ее состава, в 1920 г. там насчитывалось 48 тыс. служащих и 25 тыс.

интеллигентов, составлявших 25% партии (249). Среди руководящих работников коммунистов было 13,2%, среди специалистов - 5,1,

среди канцелярских служащих - 4,2% (250). На 10.01.1922 г. служащие составляли 20,3% членов партии и 26,9 кандидатов - всего

22,4% (251).

К концу 20-х годов власти в основном добились снижения доли служащих в партии и представительных органах, хотя она еще

оставалась довольно заметной. Знаменитая чистка партии в 1921 г. была, видимо, первой направленной акцией такого рода. Среди

исключенных тогда было по занятиям: рабочих - 10,4%, крестьян - 30,1, военных - 7,1, конторских служащих - 15,1, младших

служащих - 3,9, ответственных политработников - 7,3, ответственных технических работников - 11,1, прочих и неизвестных занятий -

15,6%. По происхождению и социальному положению: рабочих - 20,4%, крестьян - 44,8 служащих 23,8, прочих и неизвестного

происхождения - 11,0% (252). Среди окончивших вузы в 1922-1926 гг. партийно-комсомольская прослойка составляла 3,2% (253). В

целом по социальному составу (т.н. "социальное положение до революции") доля служащих и "прочих" в партии изменялась так:

1905 1917 1918 1919 1920 1921 1922 1923 1924 1925 1926 1927 1928 1929

33,6 32,2 28,6 30,4 31,1 30,8 28,9 29,4 27,2 17,8 17,3 25,3 20,3 16,9

На 1.01.1930 в партии по этому показателю ("социальное положение до революции") числилось всего 13,4% служащих и 1,1%

"прочих". По роду занятий, однако, помимо рабочих и крестьян в партии числилось 28,2% служащих, 1,1 МОП учреждений, 5,6

учащихся, 8,0 военных, 1,2 безработных и 1,0 прочих (254). В русле этой тенденции находится и изменение социальной состава

делегатов съездов (% служащих и "прочих") (255):

II III IV V VI VII VIII IX Х ХI ХII ХIII ХIV ХV

78,4 93,4 74,4 64,9 59,1 86,7 64,6 44,5 57,4 45,0 45,1 31,4 32,0 23,2

В результате "выдвиженчества" к моменту партийной переписи из 440,5 тыс. коммунистов-служащих бывших рабочих было 184 тыс.,

а крестьян - 56 тыс. т.е. всего 54,5% (256). В партийных органах служащие составляли в 1927 г. от 42% в высших до 20% в низших (см.

табл. 106). (257)

После гражданской войны в России осталось не более 1,5-1,7 млн. лиц, принадлежавших к старому образованному слою, причем их

социальный состав (по большевистскому определению "из буржуазии и мелкой буржуазии" при "сравнительно небольшой рабоче-

крестьянской прослойке") при указанной выше численности партийных интеллигентов большевиков устроить не мог. Сколько-нибудь

полных сведений о социальном составе образованного слоя в первые годы после революции не имеется, но он, разумеется. не был