Сергей Кургинян - Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

30Ротарь И. Когда власть поддерживает поэтов и мистиков // НГ-религии.

7.11.2007. – К оценкам И.Ротаря касательно процессов в постсоветской Средней Азии, безусловно, стоит прислушаться, поскольку он является очень компетентным в этом вопросе экспертом.

31Князев А. В краю умерших Будд // Правила игры (Алма-Ата). 2005. №6. Сентябрь.

32Ганковский Ю.В., Гордон-Полонская Л.Н. История Пакистана. М., 1961. С.21-22.

33Топычканов П. Деобанд с утра до вечера // Восточная коллекция. 2009. №1.

34Там же.

35Fathers M. At the Birthplace of the Taliban // Time Magazine. Sept. 21. 2001.

36Рашид А. Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии. М., 2003. С. 131.

37Ганковский Ю.В., Гордон-Полонская Л.Н. Указ. соч. С.44-45.

38Там же.

39Рашид А. Указ. соч. С. 126 (ссылка на: Olsen A. Islam and Politics in Afganistan. L.: Curzon Press, 1995).

40Князев А. «Партийное строительство» в Афганистане // Центральноазиатский толстый журнал ( http://ctaj.elcat.kg).

41Бабаджанов Б. «Таблиг» – политическая организация, цель которой – исламизация мира. Интервью сайту Fergana.ruот 13.02.2009.

42Рашид А. Указ. соч. С.120.

43Там же.

44 www.naqshbandiaowaisiah.com

45 www.owaisiah.com, www.naqshbandiaowaisiah.com

46Khaled A. The Grand Deobandi Consensus // The Friday Times. Pakistan. Feb 4-10. 2000.

47Базовый сайт Зульфикара Ахмада ( Tasavvuf.org).

48Бенси Дж. Откуда взялись талибы? // НГ-религии. 19.06.2002. – Джованни Бенси – политический обозреватель Радио «Свобода» с более чем 30-летним стажем. Родился в 1938 году. Учился в Русской коллегии при Ватикане (иначе Руссикум – Pontifio Collegio Russo di S.Teresa del Bambin Gesni). Отказался от поприща священника, но, по его собственным словам, остался в контакте с Ватиканом, продолжал и дальше работать в церковных или околоцерковных организациях. Параллельно с работой на Радио «Свобода» – сотрудник итальянской национальной католической газеты «L'Italia», позднее переименованной в «L'Avenire». – См. также: Абдусамадов С. Миссия и путь школы Деобанд // islam.ru; Рашид А. Указ. соч.

49Рашид А. Указ. соч. С.129.

50Там же.

51По другим данным, мулла Омар обучался в Кандагаре, а заканчивал обучение в Хаккании. На этот счет существует несколько версий (Пахомов Е. Вся власть студентам! // Итоги. №25. 19.06.2000).

52Рашид А. Указ. соч. С.130.

53Бенси Дж. Указ. соч.

54Khaled A. Op. cit.

55Рашид А. Указ. соч. С.128

56Fathers M. Op. cit.

57Бабаджанов Б. Указ. соч.

58Плешов О.В. Ислам, исламизм и номинальная демократия в Пакистане. М., 2003.

59Бабаджанов Б. Указ. соч.

60Рашид А.Указ. соч. С.270.

61Шохуморов С. Афганские талибы и Пакистан: от союза к разногласиям //Сайт Московского центра Карнеги ( www.carnegie.ru).

62Cordovez D., Harrison S.S. Out of Afghanistan: The Inside Story of the Soviet Withdrawal. N.Y., 1995. Р. 63.

Индранил Банерджи- Исполнительный директор Фонда SAPRA India

Несмотря на то, что в течение прошлого столетия в Южной Азии возникло несколько самостоятельных национальных государств, данный регион остается гораздо более интегрированным, чем это принято считать. Враждебность и подозрительность в отношениях между странами Южной Азии подтолкнули к возведению жестких границ во имя соблюдения интересов безопасности. Тем не менее в регионе сохраняются нелегальные миграционные потоки, осуществляется контрабанда наркотиков и оружия. Происходит взаимопроникновение идей. Народы Южной Азии, имеющие много различий, связаны общей историей, географическим положением, традициями и религией.

С другой стороны, ученые и эксперты в области безопасности склонны рассматривать каждое государство Южной Азии в отдельности, концентрируя внимание лишь на их особенностях, имеющих отношение к региональной безопасности. При этом игнорируется наличие прочных связей между различными акторами в регионе. Упуская из рассмотрения внутрирегиональные связи, аналитики зачастую оказываются не в состоянии оценить в полном объеме проблему радикального ислама в регионе. В результате общее представление о ситуации в Южной Азии получается неполным.

Вопреки предположениям некоторых современных исследователей о том, что феномен исламского джихада в Южной Азии с центром в Пакистане и Афганистане возник сравнительно недавно (с начала противостояния в Афганистане США и СССР), история подсказывает, что на самом деле корни ваххабитского джихада следует искать в Восточной Бенгалии XIX века. Несколько проваххабистски настроенных мулл Восточной Бенгалии (нынешняя Бангладеш) и Верхней Индии объединились с целью возродить мусульманское правление в Индии. Их джихад был направлен против британцев, индусов и сикхов. Всплеск активности «фанатиков Индостана» (так британские власти называли одержимых религиозными чувствами мятежников, выступавших против их правления) положил начало войне на северо-западных границах Индии и жестокому подавлению ваххабитов во всей Британской Индии. Идеи «фанатиков Индостана» вдохновили ваххабитов в других частях мусульманского мира. Сегодня Талибан и «Аль-Каида» используют афганские и пакистанские племена, чтобы вести джихад против США и их союзников, в том числе против самого Пакистана. В XIX столетии точно такую же роль играли «фанатики Индостана». Изменились времена, но не ситуация в целом, не линии связей и не идеологическая рамка, возникшие в первой половине XIX века.

Анализ современного состояния радикального ислама в южноазиатских странах – Бангладеш, Непале, Мальдивской Республике – свидетельствует, что традиционные модели джихада не изменились. Точно так же, как и его движущие силы и организационные структуры. Бангладеш, Непал и Мальдивы – самые слабые государства в Южной Азии. Это три наиболее уязвимых звена в системе безопасности региона. И все они находятся под давлением разнонаправленных сил: с одной стороны, это напор ваххабитского радикализма, с другой, – попытки Индии сдержать его наступление. Воздействию радикальных тенденций сильнее подвержена Бангладеш, в то время как на Мальдивах подобное влияние ощущается в меньшей степени. Однако все три государства представляют собой плацдарм для сил радикального ислама, угрожающего, в конечном счете, завоевать весь субконтинент.

На потенциальную угрозу, которая исходит отсюда, часто не обращают внимания из-за относительно небольшого размера указанных стран и степени их влияния на региональную геополитическую ситуацию. Однако невозможно правильно оценить угрозу безопасности Южной Азии, не принимая во внимание риск возникновения такой угрозы, прежде всего, в этих критически важных зонах региона.

В докладе исследуются отдельные традиционные черты радикального ислама в трех названных странах и предпринимается попытка оценить его влияние на региональную безопасность в Южной Азии.

В исламе, как и в некоторых других религиях, всегда существовала значительная напряженность между светскими правителями и религиозными лидерами 1. В исламских сообществах халиф, султан или шейх, как правило, царствовали на протяжении длительного времени. Религиозные восстания и политические перевороты, вдохновляемые и возглавляемые улемами (духовенством), победу праздновали чаще всего недолго. Порой духовные лица бросали вызов в том числе и мусульманским правителям. В период до раздела Индии так называемые мусульманские «реформаторы» были движущей силой непрерывных бунтов против немусульманских правительств с целью возврата страны под исламское правление. Чтобы отстоять свои идеи и распространить влияние на мусульманские массы субконтинента, большинство религиозных лидеров выдвигало различные версии «чистого» ислама. Для теократических мусульманских движений обычно были характерны проявления крайнего коммунализма (опора на узкие общинные интересы и настроения), и, как правило, они оказывались недолговечны. Необходимо отметить, что все движения, возглавляемые исламскими религиозными лидерами, имеют политическую природу, что связано с содержанием одного из центральных догматов ислама, который делает упор на Таухид как непреложный принцип, определяющий всю человеческую жизнь.