Сергей Кургинян - Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России

Тарикат накшбандийа-увайсийа активно пользуется современными средствами распространения информации и располагает серией взаимосвязанных сайтов 45. Но это далеко не все возможности шейха Авана. Халед Ахмад, автор статьи The Grand Deobandi Consensus, сообщает, что руководимое шейхом Аваном медресе в Чаквале известно своими связями в пакистанской армии 46.

Говоря о цепи преемственности, ведущей от основателей и преобразователей братства накшбандийа-ходжаган к современным шейхам – сторонникам Деобанди, нельзя не упомянуть еще одну весьма известную фигуру. Это один из самых известных современных суфийских мастеров – шейх Зульфикар Ахмад, строгий приверженец Деобанди, современный глава ордена накшбандийа-муджаддидийа. Деятельность шейха Зульфикара Ахмада не ограничивается центральноазиатским регионом. Среди мюридов шейха значительное число новообращенных мусульман в странах Америки, Европы, Азии и Африки. Сам шейх много выступает как на языке урду, так и на английском языке. Он совершает поездки в разные страны мира.

Как и увайсийа, накшбандийа-муджаддидийа активно использует для осуществления духовного водительства интернет. Причем количество сайтов в разветвленной схеме из центров, издательств, медиатек, а также личных страниц последователей шейха Зульфикара Ахмада исчисляется десятками 47.

Отдельного рассмотрения заслуживает участие многих последователей шейха Зульфикара в деятельности движения «Таблиги Джамаат». Этому движению будет посвящен отдельный раздел статьи. Здесь же я еще раз хочу обратить внимание читателя на непрерывающуюся цепь духовной преемственности, о наличии которой говорят представители тариката накшбандийа-муджаддидийа. Цепь эта продолжается не только от Ходжи Убайдуллаха Ахрара и Бахауддина Накшбанда в современность. Но и в противоположном направлении. От вышеназванных Убайдуллаха Ахрара и Бахауддина Накшбанда цепь восходит к шейхам школы ходжаган, учителям Бахауддина Накшбанда.

Установив, что движение Талибан связывает с накшбандийей традиционная распространенность накшбандийа у пуштунов (примером чему является клан Моджаддеди), укажем на то, что Талибан в эпоху своего зарождения находился под мощным влиянием деобандизма. То есть модернизированного исламского радикализма, культивируемого в пакистанских медресе. Многие исследователи убеждены в том, что корни движения Талибан уходят непосредственно в деобандийские учебные центры. Так ли это?

В 1947 году, в период создания государства Пакистан, один из главных богословов Деобанди, Маулана Абдул Хак, основал на территории Пакистана медресе Хаккания, не потерявшее связи с Деобандом. В 80-е годы в Пакистане осели афганские беженцы, отдававшие своих детей на обучение в медресе Хаккания. Сил этого медресе перестало хватать. И близ афганской границы возникли новые медресе – именно деобандийского направления 48. Известно также, что Зия-уль-Хак, находившийся у власти с 1977 по 1988 годы, одобрял идеологию деобандизма и способствовал ее продвижению.

В результате, как минимум, восемь министров правительства талибов оказались выпускниками деобандийского медресе Хаккания. В настоящее время медресе Хаккания действует под руководством Сами уль-Хака, сына основателя медресе Мауланы Абдул Хака.

Широко распространено мнение о религиозной ориентации талибов на ваххабизм Саудовской Аравии, существенные элементы которого в воззрениях Талибан, безусловно, присутствуют. Сторонники этой позиции отвергают значимость влияния Деобанди на движение Талибан и делают акцент на контактах талибов с Усамой бен Ладеном. Однако вот что говорит сам глава деобан-дийского медресе Хаккания Сами уль-Хак по поводу своих связей с движением Талибан: «Разведка (то есть пакистанская ISI) всегда поддерживала Хекматияра и кази Хуссейна Ахмада, а на нас не обращали внимания… Нас никогда не признавали, но когда появился Талибан, то дело помощи афганскому народу свалилось нам в руки» 49 .

И это не случайное высказывание, а подчеркнутая позиция Сами уль-Хака, который сказал также: «До 1994 года я не был знаком с Муллой Омаром, поскольку он не учился в Пакистане, но те, кто окружал его, все были из Хаккания и часто приезжали ко мне обсудить, что следует делать. Я не советовал им создавать партию. Я сказал, что нужно основать студенческое движение. Когда возникло движение Талибан, я сказал разведке: "теперь пускай студенты заберут себе Афганистан"» 50.

Но и сам лидер талибов мулла Омар (который, по некоторым данным, не является выпускником Хаккании) 51, тем не менее поддерживает тесную связь с медресе. Так, в 1997 году, после поражения движения Талибан в Мазари-Шарифе на севере Афганистана, мулла Омар по телефонной связи попросил Сами уль-Хака о помощи. В ответ Сами уль-Хак закрыл свое медресе, а всех студентов отправил в район боевых действий 52. Рассматривая подобные факты, можно говорить не просто о влиянии Деобанди на движение Талибан, но и (в описанных случаях) об отношениях Део-банди с Талибаном как учителя с учеником.

Добавим, что привнесенные в мировоззрение талибов ваххабитские взгляды также находились под пристальным вниманием деобандистских учителей. Так, именно представители Деобанди добились того, чтобы обучение афганцев в деобандийских медресе шло по работам авторитетнейшего для Пакистана Абу-л-Ала Маудуди, которого считают реформатором центральноазиатско-го ислама на основе соединения Деобанди и ваххабизма. И именно концепция «теодемократии» Маудуди была положена в основу движения Талибан 53.

Отдельная тема – развитие взаимоотношений последователей Деобанди с политической верхушкой Пакистана. О причастности сторонников Деобанди властным кругам в Пакистане говорит хотя бы следующий факт: Мухаммад Рафик Тарар, судья, занимавший пост президента Пакистана с конца 1997 года до прихода к власти генерала Первеза Мушаррафа в середине 2001 года, является пенджабским деобанди 54. И это далеко не вся картина.

Известно, что Фазлур Рахман, лидер влиятельной пакистанской партии «Джамиат Улема-и-Ислам» (JUI), сыгравший огромную роль в формировании движения Талибан, – деобандийского происхождения. Равно как и сама JUI считается деобандийской структурой. Однако отношения JUI с властями складывались небезоблачно. До начала 90-х годов партия JUI Фазлура Рахмана находилась в оппозиции – и к кабинету Беназир Бхутто 1988-1990 годов, и к кабинету Наваза Шарифа 1990-1993 годов. Но в 1993 году ситуация изменилась, когда JUI присоединилась к победившей партии Беназир Бхутто и вошла в правящую коалицию. Новое положение позволило JUI установить связи с разведкой и МВД, которым руководил генерал Насрулла Бабар, пуштун по национальности. Бабару нужна была пуштунская партия для возрождения пакистанского влияния в Афганистане и создания доступа в Среднюю Азию. Эти возможности Бабар получил через JUI 55. Совместно с Бабаром Фазлур Рахман отвечал за создание движения талибов, их обучение и финансирование.