Сергей Кургинян - Содержательное единство 2007-2011

Таким образом, в обществах, подобных нашему, давление, оказываемое стремлением к успеху, связанному с завоеванием престижа, приводит к устранению эффективных социальных ограничений в выборе мер, применяемых для достижения этой цели. Доктрина "цель оправдывает средства" становится ведущим принципом деятельности в случае, когда структура культуры излишне превозносит цель, а социальная организация излишне ограничивает возможный доступ к апробированным средствам ее достижения. Другими словами, положение такого рода и связанное с ним поведение отражает недостаточность координации, существующей в системе культуры.

Результаты недостаточной интеграции в этой области очевидны в сфере международных отношений. Акцент на национальном могуществе не сочетается должным образом с неудовлетворительной организацией законных, то есть определенных и принятых в международном масштабе средств достижения этой цели. Результатом этого является тенденция к аннулированию международного права; договоры становятся лоскутом бумаги, "необъявленная война" служит технической уловкой, бомбардировка гражданского населения получает рациональное обоснование совершенно так же, как в подобной же ситуации в обществе расширяется применение незаконных средств во взаимоотношениях между отдельными лицами.

Описанный нами социальный порядок с неизбежностью порождает это "стремление к распаду". Давление, оказываемое этим порядком, действует в направлении опережения конкурентов. Выбор средств в пределах институционного контроля продолжает существовать до тех пор, пока эмоции, поддерживающие систему конкуренции, то есть проистекающие из сознания возможности опередить своего конкурента и тем самым вызвать благоприятную реакцию со стороны других, распространяются на все области человеческой деятельности, а не сосредоточены исключительно на достижении конечного результата. Для поддержания стабильности социальной структуры необходимо равномерное распределение эмоций в отношении составляющих ее частей. Когда происходит сдвиг от удовлетворения самим процессом соревнования в сторону озабоченности почти исключительно успехом в этом соревновании, возникает напряжение, ведущее к выходу из строя регулирующей структуры. Вместе с умалением в результате этого роли институционных императивов возникает ситуация, похожая на ту, которую утилитаристы ошибочно считают типичной для общества в целом, когда расчет на ожидаемую выгоду и страх перед наказанием являются единственными результатами. В такого рода ситуации, как заметил Гоббс, "насилие и обман становятся единственными добродетелями" ввиду их относительной эффективности для достижения целей, которые для него, конечно, не проистекали из системы культуры…"

У меня возникает ряд вопросов. Неужели американцы, для которых "Социальная структура и аномия" Мертона – это настольная книга, не понимали, что произойдет в советском обществе при обещанной трансформации? Или же они все-таки понимали это? По-моему, вопрос риторический.

Кто-то, может быть, скажет, что это теория.

А вот вам практика.

6 сентября 2007 года в "Независимой газете" вышла статья Михаила Бойко "Шершавый Подводный Рыцарь" (подзаголовок "Крокодилисты" отметили день города").

Бойко, который с июня 2007 года является пресс-секретарем "Клуба метафизического реализма ЦДЛ", описывает некую Crocodile-party, состоявшуюся 2 сентября в клубе "ИКРА". Организовано все это было поэтессой Алиной Витухновской.

Помимо описания самой вечеринки, автор статьи расшифровывает и пропагандирует новый экзотический культ крокодила, который был недавно придуман поэтом Алексеем Широпаевым и быстро распространился в Интернете:

"За короткое время Крокодил приобрел множество поклонников и заметно потеснил Ктулху – того самого, с отношением к пробуждению которого не так давно пришлось определиться Путину. Впрочем, два культа неплохо уживаются: и Крокодил, и Ктулху – подводные хтонические чудища. Почему именно Крокодил? Когда медведь стал тотемом крупнейшей российской партии, его оппонент по сказке Чуковского автоматически оказался востребован".

Витухновская, в свою очередь, предъявляет свои права на Крокодила, ссылаясь на фрагмент из "Эссе о лисе" (1999 г.) из своей книги:

"Крокодил, патриот сакральной тьмы, дети ненавидели тебя, а сказочные твари зверей были готовы растерзать за адекватность бунта. Я одна любила тебя, Шершавый Подводный Рыцарь, расчищающий путь к запредельной моей великой цели… Крокодил-богоборец! Я чувствую, как горит твое горло. Солнце отрубленной головой кровавого мясника прожигает твою плоть. Почти насквозь …взгляни на солнце, где на костре будущих инквизиций сжигают ведьму-меня за то, что я слизнула поцелуем несколько твоих крокодиловых слез".

Оценка автора – восторженна: "Витухновская – она навсегда. Потому что и не поэт она вовсе. Это икона. Икона нашего времени, как "Черный квадрат" Малевича. Черная икона русской литературы. Икона поколения Икс".

При этом такая увлеченность и восхищенность темой "крокодила" – совсем не единична.

1 ноября в "НГ-Exlibris" появилось интервью с Вадимом Штепой того же автора – М.Бойко – под названием "Гражданин Новгородской республики". Вот несколько ответов Штепы на вопросы Бойко:

Бойко: Какое отношение имеет зоометафора крокодила к примордиальной традиции? Не является ли интернетовский "Культ Крокодила" инверсионным мифом?

Штепа: Я согласен с прозрением моего давнего друга, поэта Алексея Широпаева: Ящер (Крокодил) – это "примордиальный северный культ наших вольных предков"… И если сегодня этот культ пробуждается в игровом, молодёжном, постполитическом варианте, то это вовсе не инверсия, а именно его актуализация. Традиция вечна – но её внешние формы постоянно меняются. "Инверсионным мифом" ныне можно назвать скорее христианскую и исламскую (одним словом, хрисламскую) "фофудью". Это носители последней принимают за традицию беспробудный консерватизм и формальную реставрацию прошлого.

Бойко: Вы не хотели бы что-то добавить к набору историософских доктрин: "Москва – Третий Рим" (Филофей), "Москва – Третий Сарай" (Александр Дугин), "Москва – Третий Карфаген" (Алексей Нилогов)?

Штепа: Как символический гражданин Новгородской республики я не хотел бы вмешиваться в региональную самоидентификацию москвичей.

Бойко: Могли бы вы сформулировать своё философское кредо?

Штепа: Воплощать утопии. Напомню девиз, вынесенный на обложку моей книги "RUтопия": "Если утопии не сбываются – то сбываются антиутопии". Расшифровка: утопии требуют творческих, волевых субъектов – и если таковых не находится, то антиутопии сбываются как бы самопроизвольно и "объективно", под влиянием исторической инерции.