Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

Обсуждая чистоту членов "русского ордена" и их чуждость Маммоне, привилегиям, авоськам, Байгушев пишет:

"Характерно, что никто из подвижников Русской Идеи – стойких членов "русских клубов" (о которых я буду много рассказывать), никто, по крайней мере, на моей памяти из "наших", поднимавшихся в "номенклатуру", – привилегиями демонстративно не воспользовался. Заявлений, как генерал Григоренко, не подписывали (за такие заявления исключали из партии). Но не пользовались. Стыдились. "Нас не купишь!" и – держались".

Это написано на странице 20-й.

А на странице 269-й написано следующее:

"Давно еще, дай Бог память, в 1967-м году, я, было, в "литературные рабы" нанялся. Для швейцарского издательства книжку "Ленин в революции" готовил, на обложке которой должна была встать подпись тогдашнего ленинградского Первого, члена Политбюро Романова. Про него тогда острили, что вернулся на трон в Санкт-Петербург Романов, но оказалось: Романов – да не тот. Вот этот Романов тогда нашего дорогого "Ленечку" – генсека Брежнева – и подсиживал. Вместе с московским Первым Гришиным, – кто вперед подсидит. Оппозиция к Брежневу на них круто ставила. А чтобы подсидеть вернее, Романов и захотел прославиться, себя видным историком партии, наследником ленинского дела показать. Ну, а мне левый заработок. Хотя я больше старался не из-за валюты, а чтоб на Романова своими глазами посмотреть, понюхать, доложить (имеется в виду доложить Галине Брежневой – СК), какая в Ленинграде в закулисе обстановка, насколько серьезны наши подозрения насчет амбиций Романова на кремлевский трон".

Значит, брать пайки и прочее – отказывались. А от валютных заработков на ленинской теме ("ну а мне левый заработок") не отказывались. Это так, к вопросу о декларируемом аскетизме. Откровения по поводу такого отношения к левым заработкам и прочему рассыпаны по всей книге Байгушева, и он их сдержать не может. Немного жеманится: "Хотя я больше старался не из-за валюты". Больше старался не из-за валюты, а чтоб заложить кого надо. Ну, и из-за валюты тоже старался, но чуть меньше.

Но еще важнее, что это все – фигура лжи. Не мог член внутренних антикоммунистических групп, уже находящийся на подозрении и под присмотром, манкировать нормами своей среды. Никто бы ему этого не простил. Особенно такие сверхдоверители Байгушева, как Галина Брежнева.

Знаете, как по этому поводу говорилось? "Ты будь попроще, и к тебе потянутся люди. А иначе люди от тебя отвернутся".

Байгушев рекомендует себя как помощника Суслова. По моим, пока поверхностным, оценкам, это преувеличение. Но примем формулу Байгушева и вчитаемся в то, что он пишет о Суслове:

"В 1947-м году Берия положил под Жданова своего ставленника Суслова. …Он ходил всегда в долгополом черном пальто и черной шляпе, как хасид. …В таком виде он любил прогуливаться по Александровскому саду, где у него были "непротокольные" встречи со своими "контрпропагандистами", "помощниками по особым поручениям".

Хорошее место для тайных встреч выбрал себе Михаил Андреевич, если верить Байгушеву, не правда ли? Какое место, такая и спецструктура…

А дальше главное:

Суслов "был человеком весьма серым, грубым начетчиком и талмудистом. …Суслов всплывал, как дерьмо, которое на самом верху всегда плавает. Сталина он продал, Берию продал, так же продаст и Хрущева. …Жена у Суслова была скромная евреечка-стоматолог. Что она побывала личным стоматологом Берии – возможно, брехня. Хотя Берия на всех баб без разбору кидался".

Можно быть резидентом антикоммунизма и каждый день клясться в верности коммунизму (хотя дело это психологически весьма и весьма издержечное). Но марать человека, помощником которого себя называешь, это уж совсем издержечное занятие.

Кто же герои Байгушева? Возьмем, к примеру, одного из таких героев:

"…Работал на отделе культуры (в "Комсомольской правде" – СК) отчаянный русофил молодой Федор Шахмагонов. Его евреи съели за борьбу с космополитизмом, но он перешел помощником к Михаилу Шолохову, отсиделся в Вешенской и снова всплыл в Москве. Да еще как всплыл!

Эту фигуру русским надо знать. Федор Федорович Шахмагонов, обходительный русский красавец из донских казаков, …был одной из теневых крипто-ключевых фигур в "русской партии" еще со времен Сталина и вплоть до 1993-го года. …Известен читателям многими своими историческими романами (лучшие из них – о Куликовской битве и "Остри свой меч" – о Смутном времени с ошеломляющими историческими подробностями про "жидовствующих"), уникальным двухтомником "Поклонение Антихристу" (о тайнах сталинского времени) и детективами…"

Ну, известен и известен… Что плохого? Куликовская битва, "жидовствующие", у каждого свои взгляды. Но это, по определению Байгушева, одна из теневых крипто-ключевых фигур (так сказано, я не виноват, я цитирую и не отвечаю за чужую лингвистику). Так что же случилось с этой фигурой?

Байгушев с радостью рассказывает:

"Сейчас ему за восемьдесят, он живет в Брюсселе – в политическом центре старой русской эмиграции, с которой всегда был, как и Шолохов, тайными "белогвардейскими", "белоказаческими" предками тесно связан".

Человек может жить, где хочет. Это его право. А его родственные связи, тем более, обсуждаться не могут. Родственников не выбирают. Но что ни криптофигура "русского ордена" – то завязки на старую русскую эмиграцию. В данном случае – на Брюссель. Что такое русская эмиграция – без комментариев. Но самое русское в этой эмиграции неудержимо рвалось домой. Вопреки ненавидимой идеологии!

Уехать в Брюссель в 1993 году, после краха ненавистной идеологии – это выбор, это решение. Оно может быть обусловлено тысячами вполне уважительных причин. Но были люди, рвавшиеся в Россию, чтобы умереть. И я их знаю. Были люди, которые твердо знали, что если они останутся в красной России, то ничем, кроме смерти, это для них не кончится. И принимали смерть. Например, мой родной дед. Представить себе таких людей уехавшими из России в 1993 году я не могу.

И твердо знаю, как говорили тысячелетиями по этому поводу ненавидимые Байгушевым носители "Мертвого Духа": "До встречи в Иерусалиме". Как они рвались туда, как целовали эту пыльную землю.

Представить себе орден на этой основе я могу. А представить себе орден страстной любви к земле русской и к духу русскому состоящим из людей, которые покидают свою родную землю без экстремальных обстоятельств и даже при наличии оных, – я не могу.

Но зато я легко могу себе представить структуру, которая держала свои кадры там, где нужно, а потом отозвала. Я могу представить себе и худшее, если человек – помощник Суслова! – карал других за любые отклонения от официальной коммунистической идеологии, но при этом пишет: