Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 01-11

Филатов:Конечно.

Сванидзе:И у президента оказались как бы связаны руки, я правильно Вас понимаю?

Филатов:Конечно.

Сванидзе:Скажите, пожалуйста, президент мог, тем не менее, то, о чем говорит сторона обвинения, президент мог пойти на переговоры? Он мог решить этот вопрос посредством долгих, трудных, но…

Филатов:Ваша Честь, это очень хороший вопрос…

Сванидзе:…но переговоров, а не разгонять Верховный совет силой?

Филатов:К сожалению, обстановка между руководством Верховного Совета и президентом с каждым годом ухудшалась, и достигла такой степени недоверия, что, на мой взгляд — я близко был к обоим этим людям — на мой взгляд, было потеряно не только человеческое доверие друг к другу. Мне кажется, даже был некий физический страх, вообще, по отношению друг к другу. Вот в этой ситуации, я много раз разговаривал с Борисом Николаевичем, и когда ему говорил: «Давайте позвоним, давайте там… договоримся». «Я больше встречаться не буду. Этот человек постоянно врет, постоянно…» То же самое говорил Хасбулатов…

Сванидзе:Ну, хорошо, ну может быть…

Филатов:Разобрать их суда у нас не было…

Сванидзе:Вот вы говорите: «Больше встречаться не буду»…

Филатов:У нас есть Конституционный Суд, но у нас нет суда между руководителями…

Сванидзе:Сергей Александрович, Вы говорите: «Больше встречаться не буду» — сказал Борис Николаевич. Может быть, это… причиной тому был просто его резкий горячий характер? «Вот не буду — и все! Будет по-моему!»

Филатов:Это можно сказать один раз, но когда это повторяется из месяца в месяц, и ситуация ухудшается, ухудшается, ухудшается, то, в общем…

Сванидзе:Спасибо. Спасибо. Сторона обвинения имеет возможность задать вопрос.

Кургинян:Сергей Александрович, скажите, пожалуйста, я правильно Вас понял, что эта Конституция была уже нормальная? Вот та Конституция после поправок, о которых говорит Олег Румянцев, и Вы говорите…

Филатов:Только, пожалуйста, за исключением того пункта, о котором я говорил…

Кургинян:Хорошо. Но в целом — нормальная, да? Такая вот.

Филатов:За исключением того пункта, о котором я говорил.

Кургинян:Согласен. Сергей Александрович, скажите, пожалуйста,

Филатов:Потому что именно этот пункт сыграл решающую…

Кургинян:Я понял, я понял.

Филатов:Да, да, вот об этом говорите. Не уточняйте так, как вам нравится.

Кургинян:Нет, нет, нет. Как я понял из того, что Вы сказали по этому пункту, эта Конституция была ближе к парламентской, да?

Филатов:Да, конечно.

Кургинян:Правильно? Ну и что плохого?

Филатов:А я еще раз говорю, неуравновешена…

Кургинян:Ну, была она ближе к плохой…

Филатов:А Вам тоталитарный режим, это что президент единоличная власть, что парламент — единоличная…

Кургинян:Парламент — нет, вы знаете…

Филатов:Подождите, подождите. Тот парламент, который был у нас и его структура — это совсем другое дело. Это не то, что в Англии, в Соединенных Штатах там или еще где-то. Он, вообще, не был даже структурирован у нас, если Вы помните. Поэтому когда все находится в руках у одной какой-то ветви власти, говорить о разделении властей и говорить, вообще, о том, что они равноправны в своей деятельности, невозможно.

Кургинян:Можно я, поскольку я спрашиваю… я никоим образом Вас не хочу … скажите мне, пожалуйста, ну, в парламентской республике тоже есть разделение властей. Я напоминаю, что власть делится на исполнительную, судебную и законодательную…

Филатов:У нас не было разделения властей.

Кургинян:Ну, нет. Предположим, что полнота законодательной власти…

Филатов:Не предположим. Мы говорим о противостоянии.

Кургинян:Сергей Александрович, ну, зачем же так… Ну, неважно. Хорошо. Второй вопрос. Скажите, пожалуйста, когда Вы рассказываете мне о том, что это, и это — правда, что они не хотят встречаться друг с другом и так далее… Скажите, как Вы считаете, может так быть, что главы государства или ответственные политики, взрослые мужики ведут себя, как дети в песочнице? «Я с ним больше встречаться не буду!» Вы согласны со мной, что так не должно быть?

Филатов:Конечно.

Кургинян:Третий вопрос. Мы все помним, что в марте была первая попытка Ельцина сделать то же самое. Может быть, сидящие здесь это не помнят, и общество забыло.

Филатов:Не то же самое, Сергей Ервандович.

Кургинян:Ну, примерно…

Филатов:Не было разгона парламента.

Кургинян:Не было, да. Вместо этого жгли бумаги. Ну, Вы помните выступление Зорькина: «Граждане России! Начался переворот!» Вы помните это. По телевизору шло.

Филатов:Да, помню.

Кургинян:Мы все помним. И мы при этом присутствовали. Значит, мы все фиксируем, что октябрь был не первым случаем, и не 21-го октября все началось, да?

Из зала:Сентября.

Кургинян:Сентября. Началось все в марте как минимум.

Филатов:Я сказал, 2-го января 92-года все началось, да.

Кургинян:Правильно. Правильно. Правильно. Значит, мы с Вами и здесь согласились. Теперь остается один вопрос, очень тяжелый. Сергей Исаевич, скажите, пожалуйста, эти люди, эти трупы, засыпанные сухим льдом, нужны были для того, чтобы Ельцину развязать руки?

Сванидзе:О каких трупах, Сергей Ервандович…

Филатов:Ха-ха-ха…

Кургинян:О трупах расстрелянных. О трупах расстрелянных из пушек. Эти трупы, живые трупы людей нужны были, чтобы Ельцину развязать руки? Да или нет?

Филатов:Кургинян ставит вопрос так: да или нет. Но он, во-первых, ставит вопрос только последнего дня, он не говорит о том, что предшествовало этому дню, когда нужно было страну спасать от гражданской войны. А этому дню предшествовала возможность с помощью патриарха (Алексий II) прийти к мирному соглашению. И мы заседали у патриарха с 1-го числа по 3-е, пока не начались безобразия на Смоленской площади. Так вот я должен Вам сказать, что мы с первыми двумя посланниками Верховного Совета подписали протокол…

Сванидзе:Уважаемые коллеги, к сожалению, время завершилось. У вас сейчас будет возможность продолжить разговор. Короткий перерыв, после этого мы вернемся к слушаниям.

Кургинян:Я сделаю все возможное, чтобы Сергей Александрович смог договорить.

Сванидзе:В эфире «Суд времени». Продолжаем слушания по вопросу о выходе из тупика осенью 1993-го года. Продолжаем дискуссию. Был вопрос со стороны обвинения Сергею Александровичу Филатову, который в тот момент занимал должность руководителя администрации президента Бориса Николаевича Ельцина. Итак, вопрос был — я его повторю — зачем погибли люди в 93-ем году? Не затем ли, чтобы Ельцину развязать руки в управлении страной? Я правильно своими словами изложил вопрос?