Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34

Варламов:Во-первых, мне совершенно непонятно, на каком основании Распутина называют шарлатаном. Он не был шарлатаном. Это был действительно глубоко верующий человек. И если уж говорить о тех воспоминаниях, которые используются экспертами, то, на мой взгляд, самые лучшие воспоминания о Распутине были написаны митрополитом Вениамином Федченковым, который в ту пору был молодым аспирантом, говоря современным языком, в Петербургской духовной академии. И он написал о Распутине, что это был очень верующий человек, он истово молился, он стоял в храме, как натянутая струна. И поскольку духовный, религиозный уровень в тогдашнем Петербурге падал, а духовная жажда была, то он обратил на себя внимание. И он обратил на себя внимание царя, царицы.

И, кстати, нельзя все сводить только к проблеме гемофилии. Распутин появился не по этому поводу в царском дворце. Интерес царя и царицы к этому человеку объяснялся в первую очередь тем, что они увидели в нем истинно религиозного русского человека, которому они доверились и потянулись сердцем. Никаких оснований подозревать Распутина в том, что он был злодеем, интриганом, лицемером, который как вирус проник в царскую семью, у нас нет. Это абсолютно нарушает понятие презумпции невиновности. Это юридически совершенно безграмотно. Это был человек с чистым благородным порывом. Другое дело, что он не удержался на той высоте, которая была ему задана. И фигура Распутина — это прежде всего фигура глубоко трагическая. И вообще весь этот сюжет в русской истории, на мой взгляд, распутинский сюжет, это не игра, это не какие-то политические интриги.

Сванидзе:Завершайте.

Варламов:Это наша русская национальная трагедия.

Сванидзе:Спасибо.

Млечин:Спасибо.

Сванидзе:Прошу вас, Сергей Ервандович. Ваш вопрос оппонирующей стороне.

Кургинян:Меня лично вообще не интересует, какой он был человек. Вот такой он был или другой. Есть его биографы, они говорят разное. Но вот фотография его говорит о многом, как мне кажется. Опять-таки, на первый взгляд. Я хотел бы уточнить у Вас, как у специалиста, совсем другое, именно для серьезного разговора. Вы скажите, пожалуйста. Есть царская семья, очень охраняемая. Доступ к телу царя, царицы, каналы коммуникаций и все прочее контролирует двор, контролирует полиция, контролирует очень много кто. Вся система элиты охраняет этого царя и царицу от «лишних», от доступа к «лишним». Как Вы видите историю вхождения в этот контакт, механизмы? Если у Вас есть на это взгляд, мне бы очень хотелось, чтобы Вы его развернули.

Варламов:Дело не в моем взгляде, а тех документах которые нам известны.

Кургинян:Ну да, я знаю, что есть исследования. Вот как Вы это видите? Есть споры.

Варламов:Да никаких споров тут нет!

Кургинян:Ну как нет?

Варламов:Распутин появился сначала в Казани, где архиепископ Хрисанф дал ему рекомендательное письмо для Сергия, будущего нашего патриарха, который в то время был ректором Санкт-Петербургской духовной академии. И Распутин с этим письмом явился к Сергию, но Сергий отнесся к Распутину довольно прохладно. Это был человек трезвого ума, и он в общем понял, что в этом явлении есть определенные соблазны, но Распутиным очень заинтересовался будущий епископ Феофан. И хотя потом Феофана все обвиняли в том, что именно через него Распутин попал в царский дворец, Феофан это отрицал. Судя по всему, Распутин попал в царский дворец благодаря двум великим княжнам. Это были Милица и Анастасия.

Сванидзе:Княгиням.

Варламов:Княгиням, прошу прощения.

Кургинян:А через кого они?

Варламов:Они проявили большой интерес к этому человеку и, поскольку они были…

Сванидзе:Черногорские княгини?

Варламов:Черногорские княгини.

Кургинян:Стана и Милица.

Варламов:Стана и Милица, совершенно справедливо. И, судя по всему, именно они сделали возможным, чтобы Григорий появился во дворце у царя. Сначала у царя. Это был один из многих божьих людей, которые туда приходили.

Кургинян:Сколь многих?

Варламов:Ну, мы знаем… Действительно, тут уже назывались Климентий (???), потом был месье Филипп.

Кургинян:Да, да, да.

Варламов:Вообще если говорить о подоплеке этого события, то есть такая версия — но это именно версия, гипотеза — что появление Распутина во дворце, это был результат такого, знаете, антимасонского заговора, заговора православных. То есть были русские архиереи, которые были озабочены духовным состоянием молодой царской четы, которая принимала у себя вот этого месье Филиппа и других, судя по всему, шарлатанов и людей, связанных с оккультными науками…

Кургинян:Мартинизм? Если месье Филипп, то мартинизм? Он ученик Папюса, да?

Варламов:Совершенно справедливо. Они хотели как бы вместо него поставить своего православного народного человека, действительно у которого были вот эти вот задатки старца.

Кургинян:Смотрите, вот Вы очень интересно рассказываете. Значит, была целая партия.

Варламов:Это версия.

Кургинян:Партия прорыла ходы, защищала.

Варламов:Здесь давайте сразу оговоримся, что это версия, которая мне кажется крайне любопытной, но точных доказательств, что это было именно стопроцентно так, у нас нет.

Кургинян:Значит, Распутин являлся, тем не менее, ставкой, как Вы сами говорите, в какой-то игре довольно крупной. Этого человека могли не только ввести. Мы же все понимаем: человека подвели к царю, он даже понравился. Начинаются интриги, его оттуда выгнали. Была борьба.

Варламов:В Ваших версиях, извините, царь получается какой-то пешкой, которой все двигают, как хотят. Царь был независимой, самостоятельной и сильной фигурой.

Кургинян:Понимаете, он не пешка. Это фигура все время охраняемая.

Сванидзе:Завершайте, время.

Варламов:Все сказки о том, что это пешка — это, по-моему, несправедливо.

Кургинян:Нет, ну почему пешка? Он фигура охраняемая.

Варламов:Он сам выбрал Распутина, понимаете.

Кургинян:Борьба была?

Варламов:Это вторично. Первично было то, что это выбор царя.

Кургинян:Скажите, пожалуйста, а Стана и Милица потом разочаровались в Распутине?

Варламов:Разочаровались.

Кургинян:Вот, видите какая сложная история элитная.

Варламов:Сложная, а кто спорит.

Кургинян:Согласен. Вот я только это и хотел сказать.

Сванидзе:Вопрос сторонам: Распутин — один из многих или ключевая фигура в большой игре?