Элизабет Хереш - Купленная революция. Тайное дело Парвуса

Хотя австрийцы «плыли в фарватере своих немецких товарищей», как заметили Парвус и его тогдашний соратник Троцкий, они все равно оказывали гостеприимный прием русским диссидентам царского режима и предоставляли им все необходимое для конспиративной работы: финансовую поддержку, фальшивые паспорта и достаточное количество кафе для длительных дискуссий. Встречи политэмигрантов на конспиративных венских квартирах, выпуск революционных листовок и воззваний, которые по загадочным каналам пересекали русскую границу, переписка с революционными ячейками в Одессе и Киеве — все это заполняло горы документов охранки и обеспечивало материальное благополучие полчищ тайных агентов.

Вена пробудила в Парвусе приятные воспоминания, хотя ни он, ни Троцкий никогда не воспринимали всерьез здешнюю партийную сцену, напротив, у них было впечатление, что ее мировоззрение — это всего лишь «облупившийся лак», в то время как на самом деле они закулисно в сговоре с дворянством.

Здесь был старый Виктор Адлер, всегда готовый оказать помощь, он неустанно заботился о виде на жительство для российских товарищей, которые из-за «революционных интриг» были изгнаны из Германии; затем маскарад, с помощью которого он и его партийные друзья помогли Троцкому и другим политическим эмигрантам посредством грима, парика и бритвы приобрести другую внешность, потом фальшивые паспорта с чешскими именами, которые он им вручал, когда те собирались ехать в Россию в связи с революцией 1905 года. Немаловажную роль сыграла и его помощь в организации типографии для их партийной газеты «Правда» и в контрабанде запрещенной из-за пацифистской пропаганды газеты через Галицию в Россию. Парвус с удовольствием вспоминает об этом забавном времени.

Одним словом, казалось, Адлеру нравилось поддерживать своих русских товарищей словом и делом. А разве это была не игра с революционным огнем, конечной целью которой стала насильственная смена власти, стоящая жизни многим миллионам людей. Конспиративная деятельность была не чем иным, как веселыми мальчишескими проделками.

Парвус вспоминает, что именно из-за этих преимуществ Ленин тоже ценил жизнь здесь и в Галиции, где он и обосновался. В конце концов, вряд ли он смог бы найти где-то еще такую политическую и финансовую поддержку для своих революционных произведений, кроме того, он оценивал и географическое положение, «близость к русской границе, если мне вдруг срочно захочется в Россию». И только одно заветное желание, которое Ленин вынашивал подобно Парвусу, совершить «настоящую» революцию в России (после провалившейся в 1905 году), казалось Ленину несбыточной мечтой. По этому поводу он обычно вздыхал: «Лучше всего для нас было бы, если бы кайзер Франц Иосиф объявил России войну, но маловероятно, что он окажет нам такую любезность!»

Когда же старый кайзер все-таки сделал это, через неделю после кайзера Вильгельма, для Ленина это вылилось лишь во временные неприятности: как русский подданный он был выселен на территорию Австрии и попал в тюрьму недалеко от Кракова.

И снова рядом оказался Виктор Адлер, который охотно пришел на помощь. Обратив внимание двух русских товарищей Якова Ганецкого (он же Фюрстенберг) и Давида Рязанова (он же Гольдендах) — имена, которые следует запомнить, — на заключенного. Адлер ходатайствовал за него перед премьер-министром графом Карлом Штюрком, и тот освободил Ленина. Разве можно было помешать деятельности этого не только безобидного, но и полезного русского, объявившего себя «врагом царя»? Ирония этой истории состоит в том, что именно сын Виктора Адлера спустя два года должен был убить «поджигателя войны» Штюрка. Ирония, потому что каждый сторонник «воюющей стороны» приблизил русских товарищей отца Фрица Адлера — в первую очередь Ленина — к заветной цели революции в России.

Но что же осталось от русских эмигрантов в Вене? Парвус разочарован, потому что не ожидал, что его единомышленники с началом войны будут высланы как русские подданные, что, впрочем, вполне логично. Все это сборище живет сейчас в Швейцарии. Здесь остался один Давид Рязанов. Ему, по-видимому, удалось, несмотря на русское происхождение, получить разрешение и остаться в Вене уже после начала войны. Он скрывал у себя Ленина после его освобождения из-под ареста, когда тот ехал через Вену в Швейцарию, и сейчас предложил Парвусу убежище в собственной квартире.

Давид Борисович Рязанов — член Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), прослыл просвещенным марксистом, имеющим много своих собственных трудов. Как интернационалист, он считает себя противником войны и обороны России, подобно большинству своих русских товарищей по разуму, которые, вроде Троцкого, скрывались в Париже, а затем в Нью-Йорке, или Лёнина, жившего в Швейцарии. Вот почему Парвусу тоже не удалось убедить его в своей позиции рассматривать войну как средство в достижении цели, довести до крайности существующие социальные противоречия и приблизить жаждущих власти русских социалистов к их мечте о революции и окончательном захвате власти. Рязанов, как прямой участник, выбывает из этого великого плана, потому что в этой роли он должен был бы по меньшей мере проникнуться интересами Германии, которую другие товарищи заклеймили как «империалистическую воюющую державу».

Поскольку Рязанов пользуется уважением и симпатией австрийских социал-демократов, он все же сможет быть полезным Парвусу в качестве информатора о господствующих политических настроениях в партийных и правительственных кругах внутри страны и в разбросанных за ее пределами эмигрантских колониях. Его также можно было бы использовать для написания статей в партийной прессе и агитационных воззваний для разжигания революционных настроений. Или же, при необходимости, для посредничества со здешними чиновниками: ведь к контактам Рязанова был причислен глава Государственной полиции Иоганн Шобер, под руководством которого была раскрыта шпионская деятельность полковника Генерального штаба Альфреда Редла в пользу русского командования сухопутными войсками.

Для Парвуса Рязанов поднимет свои связи, даже если он думает о деле иначе. В его революционной душе нет места сомнениям и угрызениям совести, которые могли бы препятствовать действовать против его убеждений. Все-таки Рязанова и Парвуса объединяют совместная учеба в школе в Одессе и годы публицистической агитации в Германии. Тогда Парвус назначил его редактором партийной газеты «Нойе Цайт», взял его под свое крыло и заставил писать на себя. Среди первых платежных документов, которые Парвус выписывает в Вене в начале 1915 года в рамках своего революционного плана, финансируемого правительством Германской империи, обнаружена квитанция на пять тысяч марок [2] В современном эквиваленте эту сумму надо умножить на десять. предоплаты на имя Давида Рязанова.