Элизабет Хереш - Купленная революция. Тайное дело Парвуса

Так Гельфанд безо всяких проблем поехал в Швейцарию, чтобы присмотреть себе подходящее место для учебы. Целый год он наслаждался жизнью и завязывал контакты с политическими эмигрантами, поселившимися в Женеве, Берне и Цюрихе. Затем вернулся в Одессу, чтобы надолго, может быть, навсегда, попрощаться со своим отцом, зажиточным ремесленником, и его друзьями. Вот что написал в автобиографических заметках Гельфанд, которому только что исполнилось двадцать лет, о своем окончательном переселении в Западную Европу:

«Когда я в 1887 году вернулся на родину, я хотел заняться анализом рабочего движения, политическим развитием мирового капиталистического сообщества и историей Западной Европы. При этом на первом плане для меня стояли задачи социализма в Европе, за которыми скрывалась актуальная в России борьба за парламентаризм.

Но с тех пор, как я почувствовал себя социалистом, я уже не мог быть просто пассивным созерцателем разыгрывающейся в Европе борьбы, я был втянут в происходящие события…»

Из написанного ясно, что Гельфанд прежде всего считал себя классовым борцом, который хотел в первых рядах своих единомышленников посягнуть на капиталистическую систему. Вопрос о том, как ему одновременно с этим удовлетворить свое желание разбогатеть, пока оставался открытым.

В Цюрихе, Базеле и Берне Израиль Лазаревич регистрировался под своей настоящей фамилией, но на английский манер — «Helphand». Под этой фамилией он стал известен в Европе позже. Вместо Израиля Лазаревича он назвал себя Александром. Выбранными им предметами для изучения стали экономика, физика и минералогия, вместе с тем Гельфанд посещал лекции по истории Европы. Экономика была его пристрастием. Также особый интерес у него вызывали проблемы государственного монополизма и вопросы трудового законодательства. Одним из его учителей был политэкономист Альфонс Тун, автор истории революционного движения в России.

Кроме того, этот молодой русский ходил на лекции философов Якова Буркхарда и Фридриха Ницше. Ницше несколькими годами раньше изучал в Базеле классическую философию; его критика «декадентской» западной цивилизации, отрицание роли религии как ее фундаментальной основы и неприятие «рабского менталитета» в отношении традиционных моральных устоев в угоду индивидуальных жизненных ценностей и, наконец, его концепция от воли к власти — все это стало для Гельфанда новым «Евангелием».

Как и следовало ожидать, Гельфанд попал под влияние промарксистски настроенного профессора политэкономии Карла Бюхера, который в то время преподавал в Швейцарии. В 1890–1891 годах Александр Гельфанд написал диссертацию на тему «Техническая организация рабочих в аспекте эксплуатации масс» и летом 1891 года после многочисленных попыток с огромным успехом защитил ее, получив ученую степень доктора философии.

Главное, что усвоил Гельфанд из учебы в университете: его взгляды на исторические процессы в прошлом и планы на будущее неизменно оставались пронизанными идеологией марксизма, то есть были связаны с постоянной классовой борьбой.

Вопрос о возвращении в Россию после окончания учебы для Гельфанда даже не стоял. Он уже слишком привык к неограниченной свободе в Западной Европе. Гельфанда мало интересовали кружки еврейских и политических эмигрантов или членов российских нелегальных организаций, живших в Женеве, Цюрихе и Базеле. Они в основном занимались тем, что разводили теории и полемизировали на страницах своих газет, ночи напролет дискутировали, а потом, вконец рассорившись, расходились. Гельфанд же, напротив, чувствовал себя человеком дела, хотел находиться в движении. Эти люди, как ему казалось, были не в состоянии создать единый фронт в общественной борьбе, не могли вести эту борьбу так, как ему хотелось бы.

Его взор обратился к Германии, где он видел мощное объединение единомышленников-социалистов. Немецкая социал-демократия казалась Гельфанду образцом организованности и идеологическим пристанищем. Он хотел войти в ее ряды, чтобы на ее стороне бороться за интересы пролетариата и его объединение за пределами государства. Против чего бороться? Против капитализма, того капитализма, о котором он сам мечтал в глубине сердца. Казалось, он не видел в этом никакого противоречия, делая в те годы записи о себе самом:

«Я изменил моей русской родине и тому классу, из которого я вышел — буржуазии. Между мной и русской интеллигенцией всегда существовала пропасть, потому что ей не хватало живой связи с рабочим классом…

В то время, как русские революционеры считали своей целью создание демократической конституции с буржуазной свободой и избранным народом парламентом, Европа уже пережила эту фазу развития в 1848–1871 годах. Сейчас борьба на Западе имела истинные социалистические цели, то есть свержение капитализма и организацию социалистического экономического порядка. В Германии эта борьба достигла высшей степени…»

Итак, Гельфанд после окончания учебы летом 1891 года отправился в Штутгарт, который считал Меккой немецкой социал-демократии. Ведь именно там была резиденция главного идеолога немецкого марксизма Карла Каутского, прозванного его единомышленниками «папой марксистов».

Троцкий, разочаровавшись в «поверхностных венских социалистах, с которых вот-вот мог слететь тонкий лак социал-демократии», позже оценил Каутского. Он, напротив, был восхищен «огнем, загорающимся в глазах Каутского и иногда смягчающим грубость его иронии». Бородатый, производящий впечатление отца, несмотря на то что ему не было еще и сорока, политический теоретик Каутский был издателем и редактором ведущей партийной газеты «Нойе Цайт» и постоянно искал одаренных сотрудников.

Александр Гельфанд предстал перед заслуженным отцом немецкого социализма в стоптанных ботинках и заношенных брюках. Неряшливая внешность не сочеталась с мощным телосложением этого иностранца, ноги были слишком коротки для тучного торса, внешний вид не вызывал расположения.

Но, несмотря на неухоженную бороду, его гордо посаженная голова с небольшой лысиной интеллектуала и воинственное выражение лица сразу же подсказали Каутскому, что посетитель достоин более близкого знакомства. Очень скоро Каутский был очарован знаниями, талантом и ангажементом этого дородного эмигранта и открыл перед ним двери не только своей редакции, но и собственного дома.

Свои первые статьи в «Нойе Цайт» Гельфанд подписывал псевдонимом «И. Игнатьев», мистическим «Unus» или инициалами «I.H.», ведь не имея вида на жительство, надо было оставаться начеку, особенно с такими статьями, как у него.

Кроме Карла Каутского, и Клара Цеткин, являющаяся также партийным авторитетом, позволила Гельфанду писать для своей партийной газеты. Она издавала газету «Глайххайт» («Равенство» — Пер.). В соответствии с названием эта газета была посвящена проблемам женского равноправия и другим вопросам равенства в рабочем движении. Первые сочинения Гельфанда касались анализа общественных процессов в России, а также идеологических разногласий между партийными коллегами или между братскими партиями различных стран, наг пример Австро-Венгрии и Чехии.