Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

Вопрос: 23-го февраля — митинг. Следующая неделя — это срок, когда надо подавать заявку. Коммунисты, насколько я знаю, тоже готовят свою акцию. А вот будем ли мы с ними согласовывать и идти на общую акцию или мы как-то всё-таки разделяемся?

— Я надеюсь, что за это время произойдет достижение глубоких соглашений между Зюгановым как руководителем КПРФ и мною как руководителем «Сути времени». Т. е. между организацией «Суть времени», самой крупной левой организацией после КПРФ, и КПРФ. При том, что «Суть времени» — организация более молодая, она может безумно много сделать на выборах и везде для КПРФ. Там очень плохо с людьми. Я надеюсь, что мы достигнем стратегических договоренностей, я иду на любые уступки. Но единственное, чего не будет, — я не буду подписывать эту договоренность ни с кем, кроме лично с Зюгановым. И я, конечно, не стану ничьим доверенным лицом: ни Путина, ни Зюганова. Но вот эта договоренность по выборам может быть достигнута. Это первое. На 75 %. Вы просто не представляете себе, какая там идет борьба в партии! Это даже выразить невозможно! Впечатление, что эту партию изнутри ломают просто, ну… Я всегда уважал американцев. Но тут я зауважал их круто, потому что там какие-то такие механизмы встроены! Я уже договорился обо всё! Понимаете, обо всём! Ещё две недели назад. И об антиоранжевом пакте, который сейчас висит везде. Всё было договорено. Я твердо знал, что на этот митинг выходит Зюганов. В этом была игра! И это была твердая договоренность. Такие включили рычаги, что дальше некуда, даже описать невозможно! Особенно это всегда на уровне каких-то подвывающих шавок. «Кургинян против Зюганова, он — путинский засланец, КПРФ ослабит!» КПРФ ослабить может Макфол и Ксения Собчак. Как я могу ослабить КПРФ, если я добавил КПРФ как минимум половину голосов? Дело не в этом, а в том, что сейчас это всё можно говорить в небольшом зале, как этот, но нельзя говорить по телевидению, нельзя говорить на страну. Я надеюсь, что на следующей неделе договоренности будут, 90 %, что будут. Тогда митинг будет общий. Но, вы должны помнить, что они не приведут на него более 1000 человек! Поэтому, для того, чтобы он был сильным и что-нибудь заявил, надо выложиться до конца. Если же он не ведет людей, нам одним надо сделать. Нам одним надо победить! Нам отступать некуда! А это требует агитации от человека к человеку. Молодое поколение! Компьютеры хороши, сидеть за ними удобно. Но надо выходить в реальную жизнь. Сначала очень страшно и кажется, что почти невозможно. Но потом наступает некоторое просветление для тех, кто преодолевает страх. Вам кажется, что все ваши страхи смешны. Люди, которые уже постояли на пикетах, уже всё понимают. Такой же страх был перед социологическими опросами. «А вот не та анкета!» «А как мы будем людям объяснять, что Кургинян..?» Это прямой страх перед контактом с людьми. Что тут объяснять? Кому надо объяснять, что? Почему будет митинг, на котором нет Путина, приглашен Зюганов и будет сказано, что оранжевые — это твари, а мы все — люди с разными политическими убеждениями? Что в нем плохого? Но если бы там стояла «Единая Россия», всё равно не было бы ничего плохого, но её нет! «Нет, вы объясните!» Что объяснять? А ваши левые, которые поперлись к Собчак? Они кому-нибудь что-нибудь объяснят? У них такая революция, да? На деньги Макфола. На остатки денег, которые Собчак отклещет от денег Макфола. Сначала она возьмет себе, потом даст на их дело, а потом, если останется, кинет им. Вот ради этого всё? Ради чего? Что там можно словить? Народ ненавидит американцев! Каждый, кто попрется в это стойло… Мы это сделали! В 1990 году 87 % говорило, что американцы — замечательный народ, надо с ними дружить. Сегодня — это 7 %. Мы это сделали и они сами это сделали! Несколько раз эта цифра поднималась. Они снова бомбили Югославию. Она падала и поднималась. Они начинали бомбить Ирак. Она снова падала и поднималась. Они делали свою пакость в Ливии и она опять падает. Каждый, кто пойдет к американцам, — политический труп. Почему идут? Но это, согласитесь, вопрос… не я же иду. Я объездил весь мир. В Австралии не был и ещё хочу на Южный полюс съездить. Но в Америке не был ни разу. Я обязан там быть! Моя организация — ассоциированный член ООН. Я не еду туда.

Вопрос: Я ориентировал своего коллегу и мы пришли к выводу, что нужно что-то делать. Но к моему удивлению, он решил переехать через год в Чехию на ПМЖ. Как Вы думаете, что я ему не сказал, что я сделал неправильно.

— Очень интересный вопрос. Вы ему ничего не не сказали. Первое. Ребята, если всерьез относимся к ситуации, то уже месяцев через шесть мы должны будем думать об особых методах выживания в России. Халява кончается. В этом смысле я одиночек, которые уезжают, могу понять. Альтернативой бегству является только борьба. Бороться нельзя в одиночку. Человек один не может ни черта. Значит, либо преодоление всех индивидуализмов и железное сплочение в группу, большие школы, долгие тренинги, опыты коллективной жизни, либо отсюда надо валить. Человек, который не может найти себя в коммьюнити и не понимает, что один он бороться не может, что он должен делать? Но он там погибнет. Он никогда не будет полноценным гражданином Чехословакии. Его сын никогда не будет полноценным гражданином Чехословакии. Его внук может. Это же касается Франции, Италии, Великобритании, всех стран Европы. Может быть в Америке что-то происходит быстрее. Я не знаю, я плохо её чувствую. Я её слишком не люблю, чтобы чувствовать. Я так её люблю — Фолкнера люблю, Рузвельта люблю… Но то, что происходит сейчас, вызывает у меня очень страшные чувства. Она просто превращается в дьявола на глазах. Поэтому он проиграет в жизни. Он будет там второсортным человеком, это стопудово. Но он понимает, что здесь распахивается ад, что у него последняя возможность выпрыгнуть. А выводить людей из ада он не может, потому что это не делается в одиночестве. Вы могли ему сказать: «Вместе с другими сможешь». Какова убедительность этих слов — не более 3 %. Вы свои 3 % не использовали. Но 97 % заключались в том, что он не хочет этих экстремальных форм действий, борьбы он не хочет. Здесь останутся те, кто готовы бороться и кто понимает, что отъезд за границу — это прозябание. Это страшное прозябание. Это прозябание в статусе профессора Гарварда. Это прозябание в богатом доме, это всё равно прозябание, невероятная тоска, скука, внутренний ад. Вы меня всё время хотите спросить об одном: почему люди так хотят жить? Я не знаю. У меня нет ответа на этот вопрос.

Вопрос: А будет ли проведено заявленное в «Сути времени» исследование уникального русского опыта альтернативного развития?

— Конечно будет! Конечно! Ни на минуту ничто не прекращается. Ну, понимаете, что идёт такой… вот пусть кончится… Через сколько-то часов, порядка 12-ти, предстоит такая схватка, как никогда. То, что я затеял, это опять игра с системой. Это новый виток «Суда времени» и «Исторического процесса». Может быть, с вашей помощью, с помощью предков, которые хотят победы России, я выиграю этот тур. Никакой гарантии тут нет. Ну, что будет, то будет. В этот момент я могу начать читать лекции о великом альтернативном опыте, но это будет чуть-чуть смешно. Чуть-чуть надо подождать. Я очень переживаю, что прекращены лекции Лицея и всё прочее. Я обязательно это сделаю дней через пятнадцать. Но только не утешайте себя тем, что оттого, что станете умнее и поймёте больше, само собой что-то изменится. Помните великую фразу Маркса: «Учёные слишком долго объясняли мир, тогда как дело в том, чтобы его изменять». Изменяя мир, вы изменяете себя, вы получаете совершенно новые качества жизни. Тогда вы понимаете гораздо больше, чем в случае, если вы хотите во что-то абстрактное выйти. От двух глубоких человеческих пикетов или сбора людей можно понять о себе и о других больше, чем от пяти самых мудрых проповедей. Наступает время соединения учёбы и действия. Люди должны учиться для того, чтобы действовать, и действовать для того, чтобы учиться. Тогда на 5 % можно спасти Россию, на 95 % дело уже швах. Но 5 % есть. Как было у человека 3 % со своим другом, так у нас сейчас 5, может быть 7 %. Вот как-то так.