Сергей Кургинян - Смысл игры и другие выступления

Вопрос: Я хочу узнать, как простые иранцы относятся, как они готовятся к войне?

— Я вам скажу просто, с кем я встречался. Я с Велаяти встречался. Знаете его? Велаяти — это один из членов совета экспертов, главный советник Хаменеи, духовного лидера. Ну, я был на форуме Молодёжи Мира, куда меня в связи с тем, что всё было закрыто… лист безопасности был закрыт три дня, проводил глава Стражей Исламской революции. В министерстве иностранных дел я был почти со всеми, в Совете Безопасности и так далее. Понимаете, я для них неудобный человек. Я еду к ним с паспортом, в котором есть израильские визы. Я Нетаньяху всегда говорил, что мы Иран не отдадим. Одновременно я им (иранцам) говорю: «Откройте глаза, посмотрите, что твориться в мире». Если они приняли меня на этом высоком уровне и сказали, что уровень будет повышаться, посмотрим. Если они мне дали 1,5 часа прямого эфира на первом канале своего телевидения, значит дело у них плохо. Они чувствуют, что какие-то есть более глубокие проблемы, чем американский империализм и Европа. Они чувствуют, ну, грубо говоря, что американцы договариваются о стратегическом партнёрстве с радикальным суннизмом. А это смерть. Это продлённая смерть. И никакой надрыв Ахмадинежада… Я слушал его, он — блестящий оратор, очень талантливый человек. Духовно одарённый, очень яркий. Велаяти холоден как лёд, как полагается высокому лицу, эксперту духовного мира. А Ахмадинежад безумно страстен. Он бьётся как крупный тигр, на которого накинули сеть. Сидит радикальная исламская молодёжь со всего мира, и когда он там проклинает сионизм, они: — «А-а-а-а!». А когда он говорит: «И мы ждём Махди». — «У-у-у-у! Зачем нам твой Махди? Зачем нам твой шиизм вонючий, если мы другие? И ты для нас — второсортный исламский пёс, чуть-чуть лучший, чем сионист».

Там очень сложная, трагическая ситуация внутри. Но они невероятно мужественные, красивые люди. Вот там совершенно другое ощущение женщин. Это как раз, в первый раз — свобода какая-то женская. Все те же самые платки совершенно иначе чувствуются, чем в Египте или где-нибудь ещё. Очень много интеллигентных лиц, огромная жажда обучения. Там нет ничего от мракобесия. Там очень такая аскетичная жизнь. Велаяти живёт в очень скромном доме. Они не кичатся вещам. Есть дух революции. Там очень много хорошего. Но они в капкане, и, возможно, что они ищут в диалоге с нами и вот с этим «Манифестом Сути времени», они ищут что-то… Не зря ведь (манифест) на фарси перевели ускоренно. Они ищут какой-то выход в идее исламского развития, потому что принципа свободы и справедливости Махди, который провозглашает Ахмадинежад недостаточно, для того чтобы Иран выбрался из капкана. Нужно что-то другое. У нас, возможно, есть шанс повернуть иранскую ситуацию. И там они к этому чутки. Вот здесь, с нашими прагматиками, разговаривать про все эти стратегии, идеи духа и метафизику очень трудно, а там — очень легко.

Вопрос: Сергей Ервандович, спасибо вам большое за всё, что вы делаете. Хотелось бы задать целую серию вопросов, если можно. Значит, первые два смыкаются. Первый вопрос вот какой: глобальная элита играет в игру с радикальными силами, которые, естественно, также управляются своей элитой. В чём заключается смысл для той элиты, которая управляет Аль-Каидой? Часть её управления есть Аль-Каида. В чём смысл игры с американцами? Зачем они это делают?

— Давайте сначала по разу отвечу, я забуду потом. У меня нет карандаша (записать вопросы). Я вам отвечаю. Это новая парадигма, Парадигма Неразвития, при которой глобальная суннитская радикальная элита, выращенная США, должна создать глубокое Средневековье, то есть Мировую Деревню, в котором будут обеспечены неразвитие и хаос. А Запад станет островом Постмодерна. Вот это то, о чём я написал. Это каждый день видно, как это выставляется. Каждый день видно, что американцы переходят к новой парадигмальности.

Вопрос: Извините, зачем это им?

— Им? А чем им плохо?

Вопрос: Они хотят быть первым парнем на деревне?

— Конечно. Мао Дзедун вообще говорил, что Деревня победит. В любом случае это их территория, их никто не трогает. У нас тут тоже есть контрмодернисты, которые говорят: «Нам нужно, чтобы русские были в лаптях. Чтобы они молились желательно даже не Христу, а какому-нибудь языческому богу, и всё будет зашибись. Нам совершенно не нужно, чтобы этого было много. Маленькая страна, целиком наша, молимся языческим богам. Витязи-митязи…» Чем американцам плохо? Гетто, они привыкли. Там индейцы разыгрывают из себя, там Большой Орёл, Маленький Орёл, пляски, танцы. Здесь русские будут плясать. Туземцы пляшут, империализм радуется!

Вопрос: И второй вопрос про это. Те, кто у нас вот это всё заворачивают, они тоже хотят быть первыми парнями на деревне?

— Не первыми парнями на деревне, они хотят быть американскими полицаями и управлять диким населением. Дичающим. И вот от этого бежит друг того, кто мне говорил. И честно говоря: если не борьба, то бегство. Потому что никакой доблести жить в гетто нет. Просто я для себя выбрал борьбу. И здесь я говорю о том, что я буду формировать внутри, вот то, что называется Лицей, это называется Школы Сути, да? Потом будут Стражи Сути. Потом будет дальше… Я формирую для себя, формирую Орден Действия.

Реплика: Вы упоминали грека, для которого немыслимо жить в рабстве и знать, что дети будут проданы детям хозяина.

Да, да. Я формирую этот Орден Действия. Поймите, я всегда буду всем всё преподавать. Мне совершенно не важно, сколько делает человек в пределах организации, если это сетевая организация и так далее. Но мы переходим в регулярную (организацию). И поэтому моё обращение к пикетам, к сбору людей на митинги и так далее, — это обращение к людям, которые хотят перейти в регулярную организацию, в то, что мы называем Лицеем. Это не только обучение, это школа действия. Мы фактически формируем, так сказать, Стражей Сути (времени). Мы движемся дальше, создаём ядро, этот самый актив, о котором мы говорили. Мы должны найти в него полноценных, самоотверженных две-три тысячи людей. Тогда мы переходим к следующему этапу, мы делаем из этих людей лидеров и распространяем систему. Но первый этап вот этот. Вопрос не только в том, как мы отобьём сейчас атаки, вопрос в том, как пройдёт летняя новая школа «Сути (времени)». Она должна пройти на качественно новом уровне по отношению к той, которая была. Это будет большая, сильная школа. Но мы отбираем людей действия. Действия! Мы не делаем никакой разницы между теми, кто получил один или другой образовательный уровень. Мы найдём язык с каждым. Но действие — это наш Рубикон. Мы собираем это не для того, чтобы перед Ядерной Войной люди хорошо скоротали время. Мы собираем это для того, чтобы люди изменили мир и не допустили ядерной войны. И вы наверное видите, что может я неверно мыслю или нет, но у меня эти мысли идут от сердца. Я так вижу мир. Каждый, кто его видит по-другому, может действовать по-другому. Я его так вижу. Это моё видение мира, и те, кто его разделяют, пойдут дальше. И всегда будут очень заботиться о тех, кто останется, кто будет заниматься, так сказать, изучением, самопознанием, культурой и прочей деятельностью. Но люди пойдут в действие. Нет возможности избежать действия. Как говорил Дантон: «Нет ничего хуже чем отказ от борьбы, когда борьба необходима». Нет возможности отказаться, мы её лишены. Я очень хотел бы создать большую, культурную организацию, и просто… я обожаю нянчиться с молодёжью! Ну, у меня просто отец говорил, что бывает педагог, а все остальные виды деятельности — это так просто, да? Но смысл заключается в том, что в огне брода нет. Завтра, завтра мы перейдём Рубикон! 23-го вы сделаете новый шаг, да? И да хранят нас мёртвые и история. Пусть этот шаг будет шагом к победе! Спасибо всем собравшимся. Сейчас 23 часа. Ещё и ещё раз призываю к действию. Спасибо вам всем! Вынимайте из спячки тех членов организации, которые ещё в ней находятся, потому что спящие погибнут. Проснувшиеся, может быть, спасутся и спасут других. Спасибо!