Сергей Кургинян - Суть времени. Том 3

Счастье — это одно. Радость великая, которая существует, когда ты движешься к тому, что является твоим же идеальным, — это одно. А удовольствие — это другое. Когда потеряна эта радость, это счастье, то потом начнут срывать цветы удовольствий, запутываться, особенно если люди к чему-то большему предназначены судьбой. И окончательно скурвятся, будут смотреть на других и говорить, что они все чей-нибудь проект, у них за спиной кто-то стоит. Злопыхать, поплевывать, похихикивать. Достоевский это очень хорошо описал в «Записках из подполья», в «Бобке», в других произведениях. Почитайте, что происходит с теми, кто сначала сам себя предает, а потом смотрит на других и фыркает. Очень жалкая, стыдная роль.

У меня у самого была в жизни развилка, когда я был режиссером самодеятельного театра и уже заканчивал МГРИ. Мне было понятно, как дальше будет разворачиваться моя жизнь: как я защищаюсь, что дальше со мной происходит… Было понятно, что находящиеся рядом со мной люди тоже пойдут каждый по своей дороге, которая задана им выбранными константами профессии… Как-то после одного из спектаклей мы пошли в парк. Друзья мои завалились на травку, а я сел сбоку на скамейку. И вдруг с ослепительной ясностью увидел, во что именно превратятся эти друзья через 10 лет и во что превращусь я сам.

Мне это «ням-ням» стало ясно вдруг, сразу. Я испытал глубокое отвращение, а затем довольно быстро явлено мне было и нечто другое: как в этом самодеятельном театре пренебрегают всем, что касается работы, творчества, как это приносится в угоду вечеринкам, жизненным удовольствиям. Когда мне это было явлено, я разогнал свой самодеятельный театр. И предложил тем, кто готов идти за мной, создать нечто другое, невозможное тогда в Москве, немыслимое — паратеатр, профессиональный, да еще который будет влиять на идеологию. Шансов на это было ровно 0,0% и даже 0,00 и даже, наверное, 0,000.

Но нашлось несколько людей, которые в это поверили, пошли до конца. Они и сейчас рядом со мной. Их четверо. Это было в конце 70-х годов. Если я являюсь чьим-то проектом, то я являюсь проектом этих людей, а также моих учителей, моих родителей и той публики, которая пришла в мой театр в поисках смыслов, в поисках истины, в поисках желания не быть «ням-ням». Не было бы всего этого — не было бы ничего. Это и есть микроистория.

Каждый, наверное, из вас попадал когда-нибудь в такие ситуации и знает их по себе. Просто сейчас их очень важно осмыслить. Каждому свои. Свои ключевые события, свою ключевую драму этого типа. Самим.

Кто только не пристраивался, не хотел погреть себе руки на волнах этого успеха, сыграть в свою игру… Где эти люди? Как сказал герой Киплинга: «В чем могли, они подражали, но им мыслей моих не украсть — Я их всех позади оставил потеть и списывать всласть».

Любая история складывается из микроисторий. Нельзя, чтобы потух великий огонь — тот самый, про который так гениально сказал Фет:

Этот огонь не должен плакать, уходя. Это и есть главная задача человечества — не превратиться окончательно в «ням-ням», не позволить игрокам расчленить род человеческий на некие разновидности. И не позволить этим элитным негодяям установить на земле порядок, по отношению к которому и проект «Великий инквизитор», описанный Достоевским в романе «Братья Карамазовы» (где Иван Карамазов рассказывает об этом брату Алексею), и гитлеровский проект окажутся просто небольшими гуманистическими эскизами, потому что все это померкнет перед тем, что будет создано.

Вот этого позволить нельзя.

У нас здесь огромная роль. А главное, что первыми, кого уничтожат, сотрут в порошок, превратят в рабов, в слизь, в обитателей ада, будут русские. Это начнется здесь. Это главный плацдарм. Здесь попробуют совершить это окончательное уничтожение человека. С этой точки процесс начнет разворачиваться по земному шару. Я мог бы много рассказать о том, что эта точка действительно является таковой, и не только в геополитическом, но и в ином, метафизическом, историософском плане. Но об этом хотелось бы чуть позже. В следующей серии передач.

Здесь же важны две вещи: вызовы и ответы. Вызовы носят абсолютно конкретный характер. А люди не хотят этого понимать и, когда им на это указывают, обижаются. Вот обижаются националисты: как можно так разговаривать с нашими авторитетами… А как сейчас разговаривать-то, ребята? Чего вы обижаетесь? Не надо обижаться. Ситуация слишком серьезная.

Давайте с вами порассуждаем, как именно разваливают любые большие государства.

Вот есть государство, называется империя. Тут надо уточнять, какая империя. Потому что империя Британская построена по принципу острова и колоний. А империи типа Австро-Венгерской, или Османской, или Российской, или Советского Союза, или Китайской, да и Индийской (что бы ни говорила нам о себе Индия, она ведь тоже империя) — такие империи строятся по другому принципу. Там всегда общежитие (общая жизнь): есть компромисс очень многих племен, народов, этносов. Не будем сейчас даже углубляться в то, как именно называются эти монады, из которых собирается большое целое.

Вот Австро-Венгерская империя. Она собиралась определенным образом. Или Османская, или Российская. Каковы основные черты подобного устройства государств? У них всегда есть некое ядро — народ-держатель. И периферия — это народы, интегрированные, как планеты, в его орбиту.

Это напоминает всегда планетарную систему с неким солнцем. Османская империя — это империя с турецким ядром. Между прочим, это очень оспаривалось арабами и многими другими. Российская империя — это империя с русским ядром. Или Австро-Венгерская империя — империя, по большому счету, с немецким ядром, австрийским. Ее же назвали Австро-Венгерской: она постепенно была построена на компромиссе Австрии и Венгрии.

Между ядром и перифериями (или периферией) строятся сложные отношения, более или менее гармоничные, более или менее равноправные. Да, речь идет о единстве и о каких-то правах, которыми наделяются слагаемые. И всегда есть некое солнце, которое согревает этот мир, и есть планеты… Идет жизнь.

Что нужно, чтобы убить подобного рода государство? И что постоянно разбирается в теориях, связанных с подобным убийством?

Надо, во-первых, зажечь сепаратизм окраин. Неважно — кавказских, азиатских, украинских (У-край-на), прибалтийских… Но если только поджечь окраины, начинать по краям эту империю поджигать, бунтовать малые народы (можно разбудить чувство, что они находятся под игом большого народа), то этого недостаточно, потому что большой народ — вот это ядро — подавит подобный сепаратизм окраин и не даст развалиться. Обязательно нужно заслать вирус в ядро.