Сергей Кургинян - Суть времени. Том 4

Попытка концентрировать внимание на этой поверхности, обусловить каждое свое действие тем, что происходит на этой поверхности, мне представляется глубоко ошибочной.

Кто-то как-то хочет участвовать в выборах? — Прекрасно.

Кто-то верит в то, что результаты выборов могут на что-то повлиять? — Замечательно.

У людей есть ценности, нормы и критерии, согласно которым они хотят положить свой голос на ту или другую чашу весов? — Отлично.

Вот пусть они это и делают.

Движение «Суть времени» сформировано для того, чтобы работать вот в этой толще, — в той толще общественной жизни, которая закипает и которая находится за пределами тонкого слоя данных выборов. Под кожей выборов происходит нечто другое. Кожа становится все менее эластичной, все более мертвой. Она отсыхает. И очень важно, чтобы в момент, когда она отсохнет окончательно, не обнажилось нечто, несовместимое с жизнью страны. Вот ради этого и создано движение «Суть времени».

7 ноября мы провели митинг. Прекрасно, что мы его провели. Большие молодцы москвичи, которые организовали все это. Огромное им за это спасибо.

Прошли акции в других городах. Это день, который определенным образом соотносится с нашими ценностями. Мы этот день отпраздновали так, как полагается общественно-политическому движению. И это еще один шаг на нашем пути — шаг в плане осуществления практической политики.

Телевизионная передача «Суть времени» (а сейчас я выступаю в последнем выпуске этой передачи) состояла как бы из четырех уровней, четырех слагаемых:

— практическая политика (мы очень часто обсуждали как проблемы собственного движения, так и совсем практические политические проблемы вообще — текущие политические проблемы);

— политическая аналитика международных процессов;

— политическая аналитика внутренних процессов;

— прикладная политическая философия.

Иногда отдельные выпуски программы «Суть времени» были посвящены только прикладной политической философии. Кстати, когда кому-то казалось, что она не прикладная, то есть не практически значимая, а абстрактная, то этот «кто-то» очень заблуждался, и уже в сегодняшней передаче я постараюсь еще раз доказать, что это так.

Иногда все было посвящено только практической политике, например, мы просто показывали свою же школу в Хвалынске. Или обсуждали совсем практические политические вопросы.

Иногда большая часть времени была посвящена политической аналитике, международной или внутренней. Но в целом мы держали баланс из этих четырех слагаемых.

Возможно, в дальнейшем надо будет, чтобы отдельные передачи были посвящены только практике, только политической философии или только аналитике. Это покажет будущее. Данный цикл программ завершается.

И в завершающей программе я постараюсь в очередной раз собрать все четыре слагаемых: практическую политику, политическую аналитику в двух ее ипостасях и прикладную политическую философию.

Начну с практической политики.

Итак, если наша оценка того, что процессы, происходящие в официальной, респектабельной политической жизни — это «рябь» или это мертвеющая кожа, под которой формируется совсем уже новое тело, если такая оценка правильна, то она не может быть только нашей оценкой.

Другие силы, в том числе наши противники, тоже должны исходить из данной оценки и искать, как им себя вести в этих условиях. Искать формы, чтобы проконтролировать то, что происходит под кожей политического выборного процесса. Если они этого не делают, то тогда и оценка моя неправильная. Это первое.

И второе. По отношению к нашим политическим противникам мы должны действовать на опережение и предлагать нечто более технологическое, конкретное, имеющее очевидные преимущества с точки зрения всего того, что наши противники считают своим коньком — то есть в том числе и с точки зрения демократичности политических альтернатив тому, что все более замирает.

Я как-то зашел в комнату, где в это время мои аналитики смотрели очередные так называемые дебаты. Я глянул, и мне стало страшно. Ну просто страшно. Потому что то, что там происходило, не имело никакого отношения к дебатам… Я не буду это комментировать… и не называю лиц… потому что если начну комментировать, то я уже начну класть свои гирьки на чьи-то чаши весов, а я этого не хочу делать. По очень многим причинам не хочу. В частности, не хочу, чтобы те, кто потом проиграет, могли ссылаться на то, что я не туда эти гирьки клал, не на те чаши весов.

Так вот. Это действительно умирает, умирает с колоссальной скоростью, пугающей меня, если хотите, скоростью, потому что под этой кожей еще ничего не сформировано.

Все, что мы хотим формировать, должно быть на порядок более конкретно, технологично и должно отвечать тем самым принципам, игнорирование которых есть основное обвинение, выдвигаемое нашими противниками в наш адрес. Они нам говорят, что у нас «креза» на почве авторитаризма и тоталитаризма и мы никуда не можем выйти за эти рамки? Мы должны смело выходить за эти рамки.

Они обвиняют нас в том, что мы рассуждаем «вообще»? Мы должны быть абсолютно конкретны.

Они обвиняют нас в том, что мы думаем только о себе? Мы должны думать обо всех политических силах, обо всем обществе, о самых разных его сегментах и выдвигать общезначимые инициативы. Мы такую инициативу и выдвинули. Мы сказали следующее.

Сколько процентов населения России придет на выборы? — 50? 60? 65? Но ведь не больше. А скорее, меньше, чем 65. Все это понимают.

Значит, примерно 40% граждан, имеющих право голосовать, не придет. То есть их мнение вообще не будет учтено. Да, это правильно с точки зрения обычной представительной демократии. Да, в западных странах процент приходящих на выборы может быть и меньше.

Но ведь не я, а Владимир Путин в своем интервью трем ведущим телеканалам страны сказал о том, что представительная демократия уже недостаточна и надо искать более широкие формы реальной демократии. Это он противопоставил представительную демократию реальной. И во всем мире это противопоставление становится все более и более важным, ибо все митинги, которые происходят вокруг Уолл-Стрит и того, захватят ее или не захватят, в конечном итоге являются выражением недовольства тем, что две партии — узкий политически слой — решают судьбу всех и что представительная демократия перестает работать.

Кризис политического меню… Кризис программ… Превращение всего политического процесса в шоу… Общество спектакля… Политика спектакля… Все это не устраивает людей, по отношению к которым осуществляется явно не театрализованное, а конкретное действие, у которых забирают их социальные завоевания и, видимо, хотят забрать намного больше того, что уже забрали. Людей это не устраивает. Их и многое другое не устраивает. Они ищут новых форм демократии.