Сергей Кургинян - Россия: власть и оппозиция

Я думаю, что существует и третья команда. Протекающий процесс будет останавливаться в несколько тактов, и даже внутри этих команд будут происходить серьезные изменения. Я поясню свою мысль. Когда Ельцин и его окружение говорят, что они убьют гиперинфляцию, то это звучит по меньшей мере наивно, ведь эти люди и есть гиперинфляция. Существующее правительство и есть правительство гиперинфляции. Как создается популярность данного правительства у некоторых категорий населения? Когда человек получает пачку денег, он же не просчитывает корзину потребителя. Он идет в магазин и покупает. И нужно, что бы он эти покупки, эти замеры своего социального статуса осуществлял два-три месяца. Две-три зарплаты. Когда за это время он убедится, что денег не хватает, он начнет искать другие источники. Не находит — и становится оппозиционером. На это нужно, подчеркиваю, минимум два месяца. Теперь представьте, что через два месяца вы получаете уже другую пачку денег, она толще. А откуда вы знаете, много это или мало? Вам опять начинает казаться, что много. Снова — в магазин, снова полтора-два месяца. За полтора месяца вы снова получаете деньги. Еще больше.

Таким образом, обществу все время не дают в руки эталон, которым оно может измерить свое собственное состояние, у него нет градусника. Точнее, градусник есть, но без делений. Непонятно, где 37, где 37,5, 38,40. Представим, что гиперинфляция будет остановлена. Все знают, какими методами. Допустим, остановили. Дальше что? Дальше люди видят, что у них температура 39,5. Почему? Потому что теперь существует твердая цена, твердый рубль, твердая зарплата. И они понимают, что этой зарплаты не хватает, они понимают, что живут теперь в три раза хуже, чем жили.

И вот тут-то начинается волна мощнейшего недовольства. Я даже не говорю о безработице.

Если правительство Ельцина начнет убивать гиперинфляцию, оно убьет себя, оно вылетит из седла мгновенно. Но вылетит не только оно, но и те, кто придет ему на смену. По отношению к ним начнется такое же недовольство. Но гораздо быстрее!

А третья команда потеряет власть, когда начнет останавливаться гиперинфляция. А дальше какими методами? Либо через массовую безработицу и рыночную реформу, либо через госсистему управления. Но госрегулирование нужно еще суметь создать. Это разрушить его легко.

Так что, я думаю, нам предстоит еще бурный год-полтора.

Может быть, в какой-то момент мы и потеряем стабильность в обществе. Я не думаю, что это будет очень страшный тип потери стабильности, который сравним с 1918–1919 гг., но какие-то потери, видимо, будут. Но к 1995 году нам надо будет собраться и заняться непосредственно восстановлением страны.

— Сергей Ервандович, давайте рассмотрим возможность или невозможность возникновения гражданской войны. Если взять весь Советский Союз, то гражданскую войну мы имеем в Закавказье, Молдавии, Таджикистане. Очень близко к этому подошла Эстония. Вспыхнет ли гражданская война на всей территории России, примет ли она всеобщий характер, как в 1918 году, от Москвы до Японского моря, либо это будут локальные очаги, связанные с самопровозглашением республик — Уральской, Вологодской и т. п.?

— Если начнется распад России, я бы назвал это не гражданской войной, а национально-территориальными конфликтами. Они возникают там, где начинается разделение по произвольным границам. Если Россия распадается, если у местных элит хватит ума развалить единое пространство, то на каждой точке границы этого пространства возникнет поле конфликта. И этот конфликт будет, естественно, решаться силовыми методами. Тогда Россия получит внутри себя до ста конкретных точек. Эти точки будут тлеть, страна будет кровоточить, хотя это еще не есть гражданская война. Но на фоне этих тлеющих конфликтов начнет разрушаться инфраструктура.

Пока что мы используем ресурсы, которые обычно направляются в фонд развития, в завтрашний день. Мы же в нормальной ситуации ели 1/10, а 9/10 направляли на расширенное воспроизводство. А сейчас мы 95% съедаем и пять направляем на расширенное воспроизводство. Это глубокая патология, режим самоедства. И на этом самоедстве держится некий социальный мир. Всех заставили самоедничать понемногу, мародерничать по большому счету.

Теперь представим себе, что в поле конфликта начнет разрушаться инфраструктура. Само самоедство будет блокировано: наступит социально острая фаза. Тогда внутри сложившихся элит начнется борьба за перераспределение имеющегося продукта. Экспроприация экспроприаторов. Экспроприация экспроприировавших экспроприаторов, и так далее. Возникнет могучее поле социальных конфликтов.

— Бесконечная цепочка.

— Если социальные конфликты, нарастая, начнут обострять национальные, а национальные, ухудшая качество жизни, социальные и это срезонирует, то неизбежна крупномасштабная гражданская война. В расколотой армии сложно создать техноструктуры. Если же удастся удержать относительное единство пространства, то возникнет только социальный конфликт. Для национальных не так много оснований в России. Россия достаточно многонациональна, что бы ни говорили. 80 процентов населения можно считать русскими, говорящими на русском языке, ориентирующимися на векторе русской культуры. Вот такой социальный конфликт может быть революцией, более или менее мягкой, или, наоборот, реставрацией, но гражданской войной. Поэтому я надеюсь, что гражданской войны в полном масштабе можно избежать. Хотя при таком расколе общества вероятность этого-10-15%.

Подготовил Алексей БЫСТРОВ.

«Красноярская газета» № 71, 17 июля 1993 г.

Россия — это великая держава. Может быть, самая великая из всех мировых держав. Но подлинное величие — это не только технологическая и военная мощь, не только экономический потенциал, не только и даже не столько, да простится мне эта крамольная мысль, «уровень процветания».

Величие измеряется мощностью культурно-исторического потенциала, самобытностью духовного лика, неповторимостью и неповторяемостью Пути. В этом России нет равных. А ее величие, как и всякое подлинное величие, принадлежит и ей — и всему человечеству. Вот почему посягательство на самобытность России — это глобальное преступление и путь к планетарной, общечеловеческой, катастрофе.

Я уже неоднократно говорил о том, что все люди, посягающие на величие России, на ее историческую самость — это преступники. Рано или поздно эти люди ответят за содеянное. Они ответят не по меркам сталинских трибуналов, а по меркам Нюрнбергского процесса. Они ответят перед мировым судом, и не. только судом духовным и историческим, но и перед судом юридическим. Ибо, веря в Россию, я верю и в человечество, в его способность, прозрев, воздать за содеянное.