Николай Трубецкой - Наследие Чингисхана

Это относится, конечно, только к современному французскому языку. В более древние периоды своего существования французский язык гораздо свободнее и органичнее ассимилировал слова, заимствованные из латинского литературного языка, и некоторые такие слова остались в языке и поныне, причем ощущаются уже как чисто французские (noble, siecle, homme, grave и т. д.).

Быть может, нечто приближающееся к русскому языку в этом отношении представляет современный бенгальский литературный язык, основанный на санскритском литературном преемстве. Пишущий эти строки практически недостаточно знаком с этим языком, чтобы высказывать по этому поводу какие-либо суждения.

Под развитием естественным разумеем развитие автоматическое, без влияния посторонних (политических и иных) факторов, в противоположность неестественному или искусственному (регулятивному) развитию, совершающемуся под давлением определенных политических или национальных идеологий или правительственных мероприятий.

Русская фонетика основана на игре резких противопоставлений: противопоставления ударяемых гласных безударным и противопоставления мягких согласных твердым. Из этих двух фундаментальных противопоставлений первое на письме не выражается вовсе, а второе — лишь очень неполно, а порою и прямо неточно: например, отличие между томный и темный для языкового стоит в качестве согласных (тъ: ть), а на письме выражается качеством гласных (о: е). Нет в кириллице и знаков для некоторых существующих в языковом сознании звуков, например, для j или для долгого мягкого ж, изображаемого то через зж (возжи), то через жж, (жжет), то через жд (дождик), причем все эти три написания двусмысленны.

Есть еще один способ образования новых букв, именно: переворачивание старых: в русском языке таким способом была образована в XVIII веке буква э.

Но уже к абхазскому языку грузинский алфавит неприменим, хотя древняя культурная связь между Абхазией и Грузией подсказывала бы приспособление к этому языку именно грузинского алфавита.

Для некоторых мусульманских деятелей, впрочем, стимулом является еще и тот престиж, которым продолжает пользоваться все «европейское» в нашей провинциальной интеллигенции и полуинтеллигенции, знающих о европейской культуре больше понаслышке, а также ложное (навязанное общеромано-германским шовинизмом) представление об «интернациональности» и «общечеловечности» элементов романо-германской культуры.

Можно сказать, что славянство является «районом однопризнаковым», причем единственным признаком районирования является язык, между тем как каждый отдельный славянский народ входит совместно со своими неславянскими соседями в разные «многопризнаковые районы» (например, болгары — в балканскую этнографическую зону). О терминах «однопризнаковый» и «многопризнаковый» район см. работу П.Н. Савицкого в «Экономическом Вестнике», кн. III (Берлин, 1924), с. 242 и сл.

К сожалению, большинство европейских ученых находятся совершенно во власти подобных теорий. Даже такой прекрасный знаток ведийской мифологии, как A. Hillebrandt, исходящий из совершенно правильной мысли, что образ бога жил в сознании верующих главным образом в момент молитвы и богослужения, почему и следует изучать этот образ в связи с богослужением, — даже A. Hillebrandt в конце концов изучает ритуал не для того, чтобы определить функцию и характер данного бога (т. е. тот цикл прошений, который ему направлялся, на те настроения, которые при этом переживались), а для того, чтобы из разных подробностей ритуала выяснить, какое явление природы данный бог олицетворяет. Нечего и говорить, что большею частью отождествление бога с тем или иным явлением природы совершенно произвольно.

Только один гимн Рг-Веды (VII, 89) может быть истолкован в том смысле, что Варуна в наказание насылает физическую болезнь (водянку?). Однако гимн этот принадлежит к числу темных, и полной уверенности в правильности его перевода быть не может.

Насколько сильна была роль учения о переселении душ в обосновании кастового строя, видно из того, что и сейчас кастовый строй не только продолжает покоиться на этом учении, но, к удивлению европейских наблюдателей, не может быть поколеблен никакой пропагандой. Для человека, убежденного в том, что его современное сословное положение есть прямое механическое следствие поступков, совершенных им в предшествующей его рождению жизни, что от современных его поступков будет зависеть его социальное положение в будущей жизни и что все это никем не установлено, а просто — закон природы, для такого человека социальная несправедливость не существует, а следовательно, не существует и «социального вопроса».

Изречение это ошибочно приписывается митрополиту Филарету; на самом деле оно принадлежит не ему, а епископу Киевскому Платону и высказано им в виде «оправдания», когда епископ, при объезде своей епархии был поставлен в «неловкое» положение одним католическим священником.

Здесь: противоречием в определении (лат.). — Прим. ред.

Наилучшей иллюстрацией этого положения может служить напечатанная в журнале «Былое» (если не изменяет память в 1916 или 1917 г.) Автобиография священника Толстого, яркого представителя разбираемого здесь взгляда на единство Церкви, который, желая пребывать в лоне Церкви, не примыкая вполне ни к католичеству, ни к православию, оказался фактически вне всякой Церкви.

Любопытным образчиком гаданий светских богословов на эту тему — является известная повесть Вл. Соловьева «Об Антихристе».

Устаревшая точка зрения (нем.). — Прим. ред.

Ярким примером языкового союза в Европе являются балканские языки — болгарский, румынский, абланский и новогреческий: принадлежа к совершенно разным ветвям индоевропейской семьи, они тем не менее объединяются друг с другом целым рядом общих черт и детальных совпадений в области грамматического строения.

Так, индоевропейское семейство, принадлежа, к союзу средиземноморскому, в некоторых пунктах (например, в отсутствии префиксов) сближается с союзом урало-алтайским и, в частности, в некоторых отдельных случаях представляет разительное сходство с языками уральскими (угро-финско-самоедскими). Одиноко стоящие языки Восточной Сибири (енисейско-остяцкий, гиляцкий, юкагирский и так называемые камчатские, т. е. камчадальский, чукотский и корякский) являются как бы переходным звеном между урало-алтайским и североамериканским (эскимосско-алеутским) союзами и т. д.