Альберт Кан - Измена Родине. Заговор против народа

В конце лета газета «Нью-Йорк трибюн» поместила сообщение под заголовком: «Охота за красными начинается по всей стране».

Так была подготовлена почва для пальмеровских облав.

7 ноября 1919 г. министерство юстиции выступило в поход. Как писала на следующий день газета «Нью-Йорк таймс», этот день был избран для облав по «психологическим соображениям»: это была «вторая годовщина большевистской революции в России».

Агенты федеральной полиции врывались на собрания «радикальных» организаций в Нью-Йорке, Филадельфии, Ньюарке, Детройте и в десятках других городов, арестовывали сотни иммигрантов и коренных американцев и увозили их в тюрьмы.

Характерным примером может служить облава в нью-йоркском «Русском народном доме», который помещался в доме № 133 по 15-й улице и служил школой и клубом для иммигрантов из России.

Агенты федеральной полиции вломились в здание внезапно, без всякого предупреждения, в момент, когда там шли уроки английского языка, арифметики и других предметов. Ошеломленным преподавателям и учащимся, в числе которых находилось много участников войны, недавно демобилизованных из армии США, было грубо приказано выстроиться вдоль стен. Тех, кто с точки зрения участников облавы поворачивался недостаточно быстро, подталкивали и избивали дубинками. Затем громилы стали сбрасывать пишущие машинки на пол, рвать книги, картины, ломать столы, стулья и прочую мебель.

Арестованных преподавателей и учащихся грубо вытолкали из здания. Некоторых буквально сбрасывали с лестницы. На улице арестованных прогоняли сквозь строй полицейских агентов и офицеров, вооруженных дубинками и палками. Затем их бросили в стоявшие наготове полицейские машины. По словам «Нью-Йорк таймс», «многие из тех, кто во время облавы находился в здании, были жестоко избиты полицией. Их забинтованные головы свидетельствовали о жестоком обращении, которому они подверглись… У большинства арестованных были подбиты глаза, изранены головы. Все это было свидетельством новой агрессивной политики, проводящейся теперь агентами федеральной полиции по отношению к красным и к тем, кто подозревается в сочувствии красным».

Газеты всей страны прославляли эти облавы как смертельный удар по «красному революционному заговору в Америке».

Но облавы 7 ноября оказались только первой ласточкой. По словам некоего видного представителя правительства, «ноябрьские облавы были лишь пробой пера — своего рода лабораторным опытом».

Они происходили с перерывами в течение всего ноября и декабря и завершились сенсационной высылкой 249 арестованных иностранцев на пароходе «Буфорд».

Тем временем министр юстиции Пальмер и некоторые из самых доверенных его помощников втихомолку готовили следующий ход.

Облавы показали министру юстиции, что закон 1917 г. об иностранцах, теоретически служивший основанием для его действий, создавал для него излишние неудобства. В силу этого закона нельзя было ни арестовывать иностранцев, ни обыскивать лично их или их квартиры, не имея на это ордеров. Закон требовал также, чтобы вопрос о высылке иностранцев из страны решался в порядке справедливого разбора их дел административными властями, причем они имели право прибегать к помощи адвокатов.

«Эти правила связывают нам руки», — жаловался Пальмер.

Он решил добиться их пересмотра.

Чтобы избежать возражений со стороны тех, кто проявлял чрезмерную щепетильность в юридических вопросах, Пальмер тщательно избегал всякой огласки своих планов. Как сам он впоследствии рассказывал, «учитывая, что уголовное законодательство Соединенных Штатов не обеспечивает возможности должным образом разрешить вопрос о радикалах, министерство юстиции провело несколько совещаний с представителями министерства труда и добилось удовлетворительного соглашения о порядке осуществления правил высылки». [16]

Совещания, о которых говорил Пальмер, проводились в строгой тайне, В силу «удовлетворительного соглашения», достигнутого Пальмером с исполняющим обязанности министра труда Джоном Эберкромби, правила были изменены: процедура выдачи ордеров на аресты стала проще, и арестованные иностранцы лишились права прибегать к услугам адвокатов. Пальмер предъявил Эберкромби целую кипу отпечатанных на ротаторе бланков «показаний под присягой», якобы устанавливавших виновность лиц, которых он хотел арестовать. Взамен он получил несколько тысяч ордеров на аресты.

Среди участников тайных совещаний представителей министерства юстиции и труда был и специальный помощник министра юстиции Джон Эдгар Гувер…

Впоследствии, когда одно из дел о незаконном аресте иностранцев разбиралось в суде, судья задал уполномоченному по иммиграции Генри Скеффингтону вопрос:

«Получали ли вы какие-нибудь инструкции по этому поводу?»

«У нас была договоренность», — ответил Скеффингтон.

«А письменные инструкции?» — переспросил судья.

«Нет, — ответил Скеффингтон. — Мы совещались в министерстве труда в Вашингтоне с г-ном Гувером».

2 января 1920 г., в 8 час. 30 мин. вечера, начались облавы по всей территории США. В семидесяти с лишним городах агенты министерства юстиции в сопровождении полиции штатов и городской полиции врывались на собрания, в частные конторы и квартиры. В Нью-Йорке было арестовано около тысячи человек. По улицам Бостона провели в тюрьму около 400 закованных в наручники мужчин и женщин. Тысячи людей были арестованы в штатах Мэн, Орегон, Нью-Джерси, Калифорния, Огайо, Миссисипи, Иллинойс, Небраска и многих других.

И повсюду участники этих облав вели себя не как блюстители закона, а как банды погромщиков.

В Нью-Йорке агенты федеральной полиции, сыщики и полицейские силой вломились в помещение центрального комитета коммунистической партии; потрясая револьверами, они арестовали и сфотографировали всех, кто в это время оказался в здании, а затем сорвали со стен портреты Юджина Дебса, Карла Маркса и Фридриха Энгельса, сделали из них маски, нацепили их на собственные физиономии и в таком виде с шумом носились по всему зданию. В одном маленьком городке в штате Нью-Джерси полицейские агенты случайно наткнулись на комиссию граждан, собиравшую деньги на похороны бедного польского иммигранта; они арестовали на месте всех членов комиссии и засадили их в тюрьму вместе с другими арестованными «радикалами». Описывая впоследствии облавы в штате Массачусетс, судья бостонского окружного суда Джордж Андерсон рассказывал:

«Принимались всевозможные меры для того, чтобы дать этим облавам широкую огласку, представить дело таким образом, будто государству непосредственно угрожала серьезная опасность, против которой и ополчилось министерство юстиции. Арестованные иностранцы были в большинстве случаев совершенно мирными и безобидными труженикамимногие из них недавно занимались в России хлебопашеством. Но для того, чтобы посадить их в поезд или провести по улицам Бостона, их заковывали попарно в наручники, а затем всех сковывали общей цепью. Лица, арестованные в северной части округа Нью-Гемпшир, были сначала свезены в тюрьму в город Конкорд, а затем в специальном вагоне доставлены в Бостон, причем и они были в наручниках и скованы общей цепью. Когда поезд прибыл на Северный вокзал, фоторепортерам было разрешено снимать этих иностранцев в наручниках и цепях; то же самое происходило на пристани, когда их сажали на пароход для отправки в тюрьму на остров Дир…»