Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 6 (28 ноября 2012)

А параллельно шла низовая, стихийная, народная «ресталинизация»: фотографии Сталина все чаще появлялись на лобовых стеклах МАЗов и «жигулей»…

Попытка первой десталинизации показала, что разоблачение «культа личности» хотя и нанесло обществу тяжелую травму, но достигло цели лишь частично. Поскольку отнюдь не все общество раз-очаровалась в Сталине.

Кроме того, стало ясно, что созданная Сталиным трехчленная конструкция «Родина — мать, Сталин — отец, государство — семья народов»достаточно устойчива. Удар, нанесенный только по одному из элементов данной конструкции — под названием «Отец», — расшатал конструкцию, но не обрушил ее.

А посему «перестройщики», начавшие вторую десталинизацию, поставили перед собой более масштабную задачу. Ее сформулировал А.Яковлев: новый виток разоблачения «культа личности Сталина» необходимо осуществить «не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна».

Спустя годы Яковлев не раз заявлял: доказать обществу, что советская система преступна, можно было единственным способом — «подорвать тоталитарный режим изнутри при помощи дисциплины тоталитарной партии».

Инструментом «подрыва тоталитарного режима» стала тоталитарная гласность. Да-да, тоталитарная! Ведь осуществляла ее (а точнее — демонтаж самое себя) правящая партия, обладавшая полной монополией на власть, в том числе монополией на СМИ. КПСС — и конкретно Яковлеву как секретарю ЦК, курирующему вопросы идеологии, информации и культуры — подчинялись все средства массовой информации. Яковлев лично назначал редакторов изданий, ставших рупорами перестройки.

Чего хотела партия, осуществляя перестройку? Самоликвидации? Или замены существующей идеологии на прямо противоположную — антикоммунизм? Видимо, одни силы хотели одного, а другие — другого. В итоге победили силы, делавшие ставку на самоликвидацию. А также на разрушение общества и страны.

«Борьба с преступной системой» велась по многим направлениям. Но главные удары были нанесены именно по элементам «трехчленной конструкции»: Сталину — отцу, братству народов и, наконец, Родине — матери.

Установка десталинизаторов-2 («перестройщиков») радикальным образом отличалась от установки десталинизаторов-1 (людей «оттепели»). Евтушенко в стихотворении, процитированном в начале этой статьи, выразил единодушное желание «людей оттепели»: караул у могилы Сталина надо удвоить, утроить, удесятерить — лишь бы «Сталин и прошлое», упаси бог, не вырвались из могилы!

«Перестойщики» продемонстрировали новаторский подход, предложив выкопать Сталина и прошлое из могилы. Именно этому и был посвящен культовый перестроечный фильм «Покаяние».

Подготовку десталинизаторы-2 начали задолго до прихода Горбачева к власти. Замысел фильма «Покаяние» возник еще в 1980 (!) году. Нана Джанелидзе (невестка Абуладзе, принимавшая участие в написании сценария) рассказывала, что отправной точкой послужила реальная история: в одной из деревень Западной Грузии кто-то выкопал захороненного покойника-чекиста. Абуладзе загорелся темой, но решил все-таки посоветоваться с Шеварднадзе, первым секретарем ЦК Компартии Грузии. Тот дал «добро».

Сам Шеварднадзе признался как-то, что в момент прочтения сценария фильма «Покаяние» он уже начал отходить от коммунистической идеологии: «Я видел, что мы находимся в тупике, и, находясь в этих мучениях, я нашел произведение точно об этой системе, о диктатуре зла…»

К съемкам приступили в 1983-м. Завершены они были к концу 1984 года. Фильм снимался под прямым патронажем Шеварднадзе.

Борьба за выход фильма на широкий экран развернулась уже после прихода к власти Горбачева, когда задул «ветер перемен». В сентябре 1986 года видеокассета с фильмом была передана А. Яковлеву. Яковлев, по его собственным воспоминаниям, сразу по окончанию просмотра дал себе слово: «Покаяние» во что бы то ни стало выйдет на широкий экран.

В октябре 1986 года «пробная» премьера прошла в трех городах: Тбилиси, Батуми и Кутаиси. Эксперимент решили провести на грузинах.

Сказать, что в православной Грузии сюжет о том, что труп отца надо выкопать и вышвырнуть, никого не возмутил — было бы неверно. Но факты негативной реакции на данный сюжет в перестроечное время особо не афишировались. Широкая общественность так и не узнала о том, что многие представители Грузинской православной церкви выразили протест, настаивая, что покой праха — это фундамент христианской веры, а нарушение покоя праха — это кощунство.

Зато общественность имела возможность ознакомиться с восторженными отзывами грузинских и западных СМИ, в которых выражалась надежда, что показ фильма «Покаяние» свидетельствует о необратимом характере начавшихся в СССР перемен.

Московская премьера состоялась в конце 1986 года в Центральном доме кино. На ней присутствовали, в том числе, те, кто сам прошел через репрессии. По окончании фильма экзальтация зрителей зашкалила: люди бросались к вышедшему на сцену Абуладзе, валились ему в ноги, целовали его руки… Ведь он первым в яркой художественной форме вскрыл весь кошмар советского существования, всю сущность советского тоталитаризма!

Мы уже говорили о том, что тот, кто ведет информационно-психологическую войну, зачастую адресуется не к разуму, а к чувствам. И прежде всего, к чувству любви. Противник стремится разрушить это чувство, добиться, чтобы вы раз-очаровались в том, чем были о-чарованы: вашей страной… ее историей… Мы говорили и о том, что поскольку любовное чувство тонко и сложно, работа по его убиению — сродни магии.

Магия кино сделал свое дело. Не всякий человек будет читать исторические труды, посвященные, например, процессу Тухачевского. Но фильм, вызывающий бурю эмоций (которые всячески подогревались публикуемыми в СМИ отзывами жертв репрессий, а также подоспевшими очень вовремя сочинениями типа «Детей Арбата»), посмотрели миллионы зрителей. Страсти вокруг «злодеяний Сталина», изрядно поостывшие со времен «оттепели», были доведены до невероятно высокого градуса. Тема Сталина и «преступлений режима» вторглась в настоящее, сделавшись горячее любого из текущих злободневных событий. И, в конце концов, взорвала общественное сознание.

Тот, кто читал написанную в середине 1970-х повесть Ю.Трифонова «Другая жизнь», наверняка помнит термин «разрывание могил», изобретенный главным героем. Герой — историк, исследующий тему «Московская охранка накануне Февральской революции», — уверен, что существует нить, соединяющая поколения. Она подобна сосуду, по которому переливаются неисчезающие элементы. Многие нити, тянущиеся из прошлого, «весьма чреваты», поскольку могут воздействовать на настоящее и будущее. Вот это раскапывание «весьма чреватых» нитей прошлого он и назвал «разрыванием могил».