Олег Мороз - Так кто же развалил Союз?

В заключение Ельцин предложил несколько пунктов выхода из кризиса.

Первое — в Союзе наконец должен быть создан режим наибольшего благоприятствования для республик. Для этого необходимо прежде всего признать их суверенитет. Только республики должны решать, какая структура Центра им нужна и какие функции он должен выполнять.

Второе — необходимо, чтобы союзное руководство «решительно и навсегда» отказалось вмешиваться во внутренние дела республик без их согласия.

Третье — нужно в кратчайшие сроки принять решения о разделе полномочий и собственности между республиками и Союзом. При этом диктовать условия должны республики. Затем надо начинать работу над Союзным договором или вести это дело параллельно.

Четвертое — союзное руководство должно активно содействовать подписанию договоров между республиками. Именно они станут основой нового Союзного договора, а не спускание инструкций сверху. Время команд из Кремля прошло. Республики уже не боятся грозных окриков. И никакой указ, даже самый жесткий, не будет действовать, если для его выполнения нужно приносить в жертву интересы республики. Главное для Центра теперь — не мешать, не ревновать, не блокировать инициативу республик, а помогать им. Только на такой основе можно сегодня стабилизировать обстановку, выйти из кризиса и построить новый Союз Суверенных Государств.

Как видим, по части того, как следует вести работу над Союзным договором, Ельцин прямо отступил от установок российского Съезда, оставшись верным собственным представлениям на этот счет.

Впрочем, нельзя сказать, что все выступления в прениях были антигорбачевскими. Были и в его поддержку, с критикой «парада суверенитетов»: депутат Рябков:

− …Мы объявили суверенитеты на всех уровнях. И это действительно благо, это — формы демократической жизни. Но чем оборачиваются суверенитеты? Они оборачиваются тем, что во многих случаях… в республиках, регионах создаются мелкие тоталитарные режимы… И вот это страшно и опасно.

(Сегодня, спустя два десятилетия, мы не можем не признать справедливость этих слов: в ряде бывших союзных республик действительно утвердились «мелкие тоталитарные режимы». Но тогда голова болела совсем о другом).

Досталось и Ельцину. Депутат Супрунов:

− Мне как-то неловко от решительности и твердости, прозвучавших в сегодняшнем заявлении Ельцина. Его выступление я понял так: он опирается на мнение жителей России и, будучи главой Верховного Совета РСФСР, как шагал, так и будет шагать. Причем говорит о том, что за Союз, но все делает наоборот. Как мне кажется, мнение присутствующих здесь россиян, депутатов, избранных теми же избирателями и приехавших сюда выполнять волю трудовых коллективов, он особо не учитывал.

А как интересно, можно было учесть волю «трудовых коллективов»? Каких именно? Где эта воля была оглашена? Каждый желал предстать истинным носителем народной воли.

Депутат Романов:

− …Прибалтийские республики рассчитывают на то, что они на сепаратистской основе могут договориться с тем же Ельциным. Но, товарищи, Ельцин — это не Россия, и Верховный Совет России — это тоже не Россия. Россия — это миллионы жителей РСФСР, Россия — это же десятки миллионов людей, которые живут за пределами РСФСР… РСФСР — ядро реально существующего Советского Союза. Россия не может ни уйти, ни прийти в Советский Союз. Это костяк Советского Союза.

Как видим, разливанное море демагогии. Тут и сепаратные договоры Прибалтики с Ельциным… И Россия — это не Ельцин и даже не российский Верховный Совет, Россия — это миллионы людей внутри РСФСР и за ее пределами… И Россия не может ни выйти из Советского Союза, ни войти в него… Поди попробуй понять, что человек сказать хочет. Но вроде бы тоже что-то говорит в обличение Ельцина.

После прений вновь выступил Горбачев. Как писала «Российская газета», его выступление было «растерянно жестким». Президент говорил «от имени народа страны» (тоже от имени народа!) и фактически выразил недоверие законно избранному руководству республик. Защищал Центр и его позиции, клеймил «популизм с гнилыми корнями».

То есть с чего начал («Хватит пугать Кремлем!»), тем и кончил. Бег на месте продолжался.

Проект Союзного договора представил председатель Совета Национальностей союзного парламента Рафик Нишанов. Впрочем, к этому времени проект, как известно, уже был опубликован, и республики могли заранее составить о нем своё мнение. Многие из них заявили, что принципиально с ним не согласны и подписывать его не будут.

Да и присутствовали на съезде далеко не все. Не было делегаций Литвы и Армении. Покинуло съезд большинство делегатов Молдавии — в знак протеста против участия в его работе представителей самопровозглашенных республик — Гагаузии и Приднестровья. О том, что не будут участвовать в обсуждении и подписании договора заявили парламенты Грузии, Латвии, Эстонии. Короче говоря, при обсуждении проекта Союзного договора Советский Союз был представлен в весьма усеченном виде.

Но даже и при усеченном составе съезда проект договора встретил немало резкой критики. Особенно часто звучали все те же два наиболее популярных среди республик тезиса: не Центр должен определять свои полномочия, а республики должны ему их делегировать, это первое, и второе — прежде всего надо заключить экономические соглашения между республиками, соглашения «по горизонтали», а уж потом думать о политическом обустройстве Союза.

Однако 20 декабря на съезде произошло некое событие вне всякой повестки дня. С неожиданным сенсационным заявлением выступил союзный министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе.

− Для меня это самое тяжелое выступление в жизни, — сказал он. — В последнее время определенные люди ставят под сомнение все успехи внешней политики страны, ведется травля в газетах. Битва реформаторов и реакционеров происходила и на последнем съезде КПСС — тогда победили реформаторы. А сейчас наступает диктатура, заявляю это со всей ответственностью. Никто не знает, какая это будет диктатура, что за диктатор придет и какие будут порядки.

Шеварднадзе заявил, что он уходит в отставку с поста министра иностранных дел:

− Пусть это будет моим протестом против наступления диктатуры. Я не могу примириться с теми событиями, которые происходят в стране. Я верю, что диктатура не пройдет, что будущее за демократией и свободой.

Это выступление не только вызвало шок среди депутатов, но и потрясло многих в стране.

Что стояло за этим заявлением? С какой стороны Шеварднадзе почувствовал смрадное дыхание наступающей диктатуры? Сам он не стал тогда распространяться об этом. Возможно, он ощутил, что Горбачев начинает прогибаться под натиском черносотенного крыла КПСС (вспомним его слова, сказанные в беседе с Шахназаровым, что он против «силовых методов», но допускает «решительные действия»). Не исключено, что и сам Шеварднадзе ощутил на себе давление черной сотни — давление, которому он уже не в силах был противостоять. Среди таких черносотенных группировок тогда числилась парламентская группа «Союз», которую возглавляли «черные полковники» Алкснис, Петрушенко, в которую входила фанатично-истеричная Сажи Умалатова, другие коммунистические фундаменталисты… Они сами не раз публично хвастались, что сняли со своего поста министра внутренних дел Вадима Бакатина. И вот теперь как бы настала очередь Шеварднадзе.