Вадим Роговин - Была ли альтернатива? («Троцкизм»: взгляд через годы)

В 1926 году Троцкий был свидетелем разговора Зиновьева и Лашевича с двумя ленинградскими рабочими-оппозиционерами, которые специально прибыли в Москву для того, чтобы их «вожди» разъяснили им вопрос о «троцкизме». И Зиновьев разъяснил: «Ведь надо же понять то, что было. А была борьба за власть. Всё искусство состояло в том, чтобы связать старые разногласия с новыми вопросами. Для этого и был выдвинут „троцкизм“» [443] Там же. . А Лашевич так охарактеризовал смысл провокационной политической кампании 1923—1924 годов, принявшей особо значительные масштабы в Ленинграде: «Да чего вы валите с больной головы на здоровую? Ведь мы же с вами выдумали этот „троцкизм“ во время борьбы против Троцкого. Как же вы этого не хотите понять и только помогаете Сталину?» [444] Там же.

Чтобы уточнить содержание этих разговоров, Троцкий в конце 1927 года разослал своим ближайшим соратникам письмо с просьбой сообщить, слышали ли они от Зиновьева и Каменева подобные объяснения причин возникновения мифа о «троцкизме». Непосредственным поводом для рассылки этого письма явилось согласие Зиновьева и Каменева, сдавшихся на милость победившему Сталину, выполнить его первое условие восстановления их в партии — реанимировать легенду о «троцкизме».

В ответ на просьбу Троцкого Радек дал следующее письменное свидетельство, фотокопия которого была воспроизведена в книге «Сталинская школа фальсификаций»: «…Присутствовал при разговоре с Каменевым о том, что Л. Б. [Каменев] расскажет на пленуме ЦК, как они (т. е. Каменев и Зиновьев) совместно со Сталиным решили использовать старые разногласия Л. Д. [Троцкого] с Лениным, чтобы не допустить после смерти Ленина т. Троцкого к руководству партией. Кроме того, много раз слышал из уст и Зиновьева и Каменева о том, как они „изобретали“ троцкизм, как актуальный лозунг» [445] Там же. .

Пятаков резюмировал услышанное им заявление Зиновьева в следующих словах «…„Троцкизм“ был выдуман для того, чтобы подменить действительные разногласия мнимыми, т. е. разногласиями, взятыми из прошлого, не имеющими никакого значения теперь, но искусственно гальванизированными в вышеуказанных целях» [446] Там же. .

В условиях, когда перед партией, всего несколько месяцев назад лишившейся Ленина, стояло множество сложнейших внутриполитических и внешнеполитических проблем, требовавших неотложного обсуждения и решения, она оказалась втянутой в разбор цитат многолетней давности, характеризовавших былые разногласия Троцкого с Лениным. С самых первых дней дискуссии вся партийная пропаганда и учеба была переориентирована на «изучение борьбы с троцкизмом». Особое рвение в этом деле проявил Каганович, ставший к тому времени одним из самых верных и рьяных выдвиженцев и клевретов Сталина. Будучи председателем комиссии ЦК по воспитанию ленинского призыва, Каганович уже в ноябре 1924 года на заседании этой комиссии потребовал за счёт сокращения теоретической части программы партийной учебы значительно расширить и дополнить её разделы, касающиеся «борьбы с троцкизмом». Кагановичу возражали заведующий агитпропотделом ЦК Сырцов, заявивший, что программа не должна быть сконцентрирована на тактических разногласиях сегодняшнего дня, и Крупская, подчёркивавшая, что нельзя весь ленинизм сводить к борьбе против «троцкизма». Однако большинство комиссии поддержало Кагановича, а Сырцов вскоре оказался смещенным со своего поста.

Анализируя логику внутрипартийной борьбы, Троцкий писал в 1928 году: «В 24-м году призрак троцкизма — после тщательной закулисной подготовки — выпускается на сцену. Вдохновителями кампании являются Зиновьев и Каменев. Они стоят во главе — по тогдашнему — „старой большевистской гвардии“. По другую сторону — „троцкизм“. Но группа „старой гвардии“ раскалывается в 25-м году. Зиновьев и Каменев уже через несколько месяцев оказываются вынуждены признать, что основное ядро оппозиции 23-го года, так называемые „троцкисты“, в коренных вопросах разногласий оказались правы. Это признание является жесточайшей карой за злоупотребления в области партийной теории. Более того: Зиновьев и Каменев вскоре сами оказались зачисленными в число „троцкистов“. Трудно придумать иронию судьбы, более беспощадную!» [447] Там же. «Когда Зиновьев и Каменев отделились от Сталина,— добавлял Троцкий несколько позднее,— последний автоматически использовал против них самих ту неистовую инерцию травли против „троцкизма“, которую они в течение трёх лет развивали вместе с ним» [448] Троцкий Л. Д. Что и как произошло? С. 35. .

Несмотря на «монолитность» «руководящего в коллектива», сконцентрировавшегося на неистовой травле Троцкого, авторитет последнего в партийных массах и среди коммунистической молодежи и на этот раз не был до конца подорван. В дневниковой записи Подвойского, относящейся к 1924 году, с тревогой констатировалось: «Троцкизм опасно быстро растёт… Им питается комсомол и несоюзное юношество, пионеры, начальные школы, фабзавучи, рабфаки и вузы» [449] Комсомольская правда. 1988. 22 октября. .

Этим объяснялось то, что большинство ЦК, настойчиво убеждавшее партию в несовместимости «троцкизма» с ленинизмом, не решалось сделать, казалось бы, следующий логичный организационный шаг: исключить Троцкого из партии или, по крайней мере, из ЦК либо из Политбюро. На таком шаге настаивали лишь ослеплённые фракционной ненавистью к Троцкому Зиновьев и Каменев. В находившейся под их влиянием ленинградской прессе печатались сотни резолюций партийных собраний, называвших Зиновьева и Каменева «любимыми вождями питерских рабочих» и требовавших исключения Троцкого из партии.

Что же касается Сталина, то он в этот период в публичных выступлениях занял излюбленную им «центристскую», «миротворческую» позицию, изображая себя сторонником смягчения внутрипартийной борьбы. Свою речь «Троцкизм или ленинизм?» он закончил словами: «Говорят о репрессиях против оппозиции и о возможности раскола. Это пустяки, товарищи. Наша партия крепка и могуча. Она не допустит никаких расколов. Что касается репрессий, то я решительно против них. Нам нужны теперь не репрессии, а развёрнутая идейная борьба против возрождающегося троцкизма» [450] Сталин И. В. Соч. Т. 6. С. 357. .

Об истинных же замыслах Сталина, страшившегося непредсказуемых последствий, к которым могли бы привести открытые репрессивные меры против Троцкого (ведь партийная демократия в то время ещё не была окончательно задушена и такие меры могли вызвать протест со стороны значительной части партии), свидетельствует факт, впервые обнародованный Троцким в секретном письме, направленном в 1932 году в Политбюро ЦК и Президиум ЦКК. После перехода в оппозицию Каменев и Зиновьев сообщили Троцкому о том, что в кульминационный момент борьбы против «троцкизма» (в конце 1924 или начале 1925 года) Сталин созвал узкое совещание, на котором поставил вопрос об осуществлении террористического акта против Троцкого. «Доводы за были ясны и очевидны. Главный довод против был таков: слишком много есть молодых самоотверженных троцкистов, которые могут ответить контртеррористическими актами» [451] Троцкий Л. Д. Дневники и письма. С. 41. .