Вадим Роговин - Мировая революция и мировая война

Все эти послабления крестьянству вызвали усиление заинтересованности колхозников в ведении своего личного подсобного хозяйства и падение их трудовой активности в общественном производстве колхозов. Поэтому сталинское руководство уже в 1939 году решило нанести удар по «частнособственническим» тенденциям и административным путём более тесно «привязать» крестьян к колхозам. В этих целях в мае 1939 года был созван пленум ЦК, на котором был поставлен вопрос «О мерах охраны общественных земель от разбазаривания». Эти меры концентрировались вокруг двух пунктов: 1) ограничение размеров земельных участков, находящихся в личном пользовании колхозников и единоличников; 2) установление дифференцированного по регионам страны минимума трудодней, который требовалось отработать каждому колхознику.

Сталин выступил на пленуме с речью по этому вопросу и активно вмешивался в выступления других ораторов. В прениях выступали в основном «новички», состоящие в ЦК всего несколько месяцев. Все они стремились подчеркнуть мудрость Сталина, который своей речью, как говорил Штыков, «вывел нас, низовых практических работников, из тупика, в котором мы стояли» [40] РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 646. Л. 61, 62. . Некоторые ораторы доходили до вершин подобострастия, уверяя, что колхозники примут с энтузиазмом меры, намеченные Центральным Комитетом. В этом отношении особенно показательно выступление секретаря Орджоникидзевского крайкома Суслова, который в подтверждение «исключительной своевременности» предлагаемых мер, рассказал о том, что недавно проехал по ряду колхозов, где беседовал с колхозниками по поводу проводимых отрезков у них приусадебной земли. Он передал разговор, якобы состоявшийся с одним колхозником, которому от приусадебного участка размером 1,39 га оставили 0,35 гектара. «Вот я спрашиваю у него: „Ну как, жалко, наверное, что отрезали у вас этот приусадебный участок?“ Говорит: „Как сказать, совесть мучила меня… Приходишь, говорит, домой, работать в колхозе хочется, а жена журит, почему свой приусадебный участок не обрабатываешь. И дома спокоя не находишь“» [41] Там же. Л. 145—147. .

В начале обсуждения некоторые участники пленума выступали за установление льгот для стариков и многодетных женщин при определении обязательного минимума трудодней. Однако Сталин своими репликами явно показал недовольство такими предложениями. Так, Чубин заявил, что установленный для хлопковых хозяйств минимум в 100 трудодней слишком тяжёл для женщин, имеющих детей до 12 лет, и предложил ограничить для них минимум 50—60 трудоднями. После этого состоялся следующий диалог между Сталиным и Чубиным.

Сталин : Отвергли (это предложение) в комиссии. Нельзя умалять женщину.

Чубин : Женщину — главу семьи.

Сталин : Тем более [42] РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 652. Л. 36. .

Выступивший после этого Штыков заявил: «Тут товарищи ссылались на возраст, но я могу назвать целый ряд колхозов, в которых 80-летние колхозники работают, причём нормы перевыполняют, зарабатывают по 500 трудодней» [43] РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 646. Л. 74. .

Сталин, прерывая выступавших, требовал ужесточения предлагаемых мер и неуклонно поддерживал тех ораторов, которые сами предлагали такое ужесточение. Когда Штыков заявил, что «размеры приусадебного участка единоличников нужно как можно более ограничить», Сталин тут же откликнулся репликой: «Всё равно от них (единоличников.— В. Р. ) пользы, как от козла молока. Оставить единоличникам приусадебный участок 1/ 8 гектара» [44] РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 654. Л. 17. .

В принятой пленумом резолюции предписывалось произвести обмер всех земель, находящихся в личном пользовании колхозников, а после этого обмера изъять из приусадебных земель колхозников и прирезать к колхозным землям «все излишки против норм», установленных в уставе сельхозартели; все земли личного пользования колхозников, находящиеся вне усадеб, изъять и присоединить к колхозным землям; ограничить минимальными нормами размеры земли, находящейся в личном пользовании единоличников.

В постановлении намечались и прямые репрессивные меры, например против колхозников и колхозниц, вырабатывающих в течение года меньше установленного обязательного минимума трудодней. Такие лица должны были исключаться из колхоза и лишаться прав колхозников.

Ещё более свирепые меры предусматривались против председателей колхозов, допускающих сдачу земель в колхозных полях, лугах и лесах под индивидуальные сенокосы колхозников или лиц, не состоящих в колхозах. Такие работники подлежали исключению из колхоза и отдаче под суд.

Попытки урезать колхозные земли в пользу личного хозяйства колхозников, а также увеличение приусадебных участков свыше установленных норм были объявлены уголовным преступлением. Секретари райкомов, председатели райисполкомов и другие партийные и советские работники, допускающие такую практику, подлежали снятию с постов, исключению из партии и отдаче под суд [45] Правда. 1939. 28 мая. .

Разумеется, официальная пропаганда изображала положение советского народа в более благоприятном свете, чем оно складывалось в действительности. По этому поводу Троцкий замечал, что социальная реакция всегда вынуждена маскировать и искажать истинное положение вещей. Это в особой мере относится к сталинизму, представляющему продукт борьбы новой аристократии против масс, поднявших её к власти. Поэтому Сталин и его апологеты постоянно прибегают к лжи и подлогу при характеристике социальной природы своего режима и жизненного уровня населения.

Механику этих подлогов Троцкий вскрывал при анализе раздела сталинского доклада на XVIII съезде, в котором говорилось о росте народного благосостояния. В этом разделе, по словам Троцкого, действительную важность представляло не то, что Сталин сказал, а то, о чём он умолчал. Это умолчание проявилось уже при описании социальной структуры советского общества. Сталин утверждал, что численность рабочих и служащих поднялась с 22 млн человек в 1933 году до 28 миллионов в 1938 году. Комментируя эти слова, Троцкий писал: «Категория „служащих“ охватывает здесь не только приказчиков в кооперативе, но и членов Совнаркома. Рабочие и служащие соединены здесь вместе, как всегда в советской статистике, чтобы не обнаруживать, как многочисленна и как быстро растёт бюрократия, а главное, как быстро растут её доходы».

Сталин полностью умолчал и о дифференциации населения по уровню доходов. Он ограничился приведением средних цифр заработной платы, т. е. приёмом, к которому «прибегали всегда наиболее низкопробные апологеты буржуазии. В культурных странах этот метод почти оставлен, так как он не способен больше обмануть никого. Зато он стал излюбленным методом в стране осуществлённого социализма, где все социальные отношения должны были бы отличаться полной прозрачностью. „Социализм — это учёт“,— говорил Ленин. „Социализм — это надувательство“,— учит Сталин» [46] Бюллетень оппозиции. 1939. № 77—78. С. 12. .