Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 17 (27 февраля 2013)

Когда ты собираешь подписи под письмом протеста, то ты стремишься этим сбором подписей воздействовать на власть. Или можно собирать письма протеста, или нет. Есть позиция, что их нельзя собирать. И она отражена в диссидентских песнях. Интеллигенты пишут письмо в ЦК КПСС, а ЦК им отвечает: «Пишите нам, пишите, а мы прочтем, прочтем» . Но белоленточники сами собирают письма протеста. Значит, они считают это допустимым. А как можно, считая что-то допустимым для себя, считать это недопустимым для других?

Мы снова возвращаемся к двойным стандартам, дискриминации, сегрегации, апартеиду и так далее. «Тамошним» можно собирать письма протеста, «тутошним» нельзя. Вы их сначала соберите по-настоящему. Понадрывайтесь на этом деле бесплатно. Потом организуйте мероприятие, отсортируйте письма, сдайте их, получите соответствующие бумаги. И предъявите это все, адресуя президента к его же обещаниям по поводу активного права. Активное право — это очень мощная вещь. Я, кстати, твердо убежден, что надо повысить, а не понизить количество подписей, необходимых для того, чтобы был задействован принцип активного права, и жестко оговорить, что речь идет только о живых, доказанных подписях. Но если вы собираете, к примеру, 40 миллионов подписей — вы имеете право на обсуждение той вашей законодательной инициативы, под которую собраны эти подписи? Если вы имеете это право в случае, когда собрали тысячу подписей в интернете, то будет бред и полный хаос. Потому что будут обсуждаться только самые бредовые инициативы. Кроме того, речь может идти о полярных инициативах. И вообще, занижение барьера и облегчение сбора подписей плюс активное право равно полному законодательному хаосу. Но и в другую крайность бросаться невозможно. Собрали 40 миллионов подписей. Собрали 100 миллионов — и все равно не слышат. Так нельзя!

А ведь речь идет, между прочим, об очень серьезной проблеме. О соотношении политической представительной демократии и прямой гражданской демократии. Белоленточникам ведь очень хочется, чтобы у них была монополия на демократию. А все остальные были не гражданами, а подданными, мечтающими о плетке и авторитаризме.

Между тем, мы твердо уверены, что классическая профессиональная парламентская политическая демократия — это средство, с помощью которого буржуазия реализует свое господство. И дело тут не в том, что «кто платит деньги, тот заказывает музыку». Ведь и впрямь, если выборы в США стоят миллиарды долларов, то кто-то должен их заплатить. И этот «кто-то» — не народ США. И не народ США контролирует средства массовой информации, без согласия которых никто в Америке никогда не будет президентом.

Но главное даже не в этом. Пошел на выборы. Проголосовал. Избрали — ну, предположим, даже того, за кого ты проголосовал. Притом, что политическое «меню» тебе явным образом продиктовано. Мол, голосуй за этого или этого — и точка. Итак, ты проголосовал за «этого» и ждешь, что он выполнит свои обещания. А он их не выполняет. Ты ждешь 5 лет и голосуешь за того, кому теперь поверил. Он опять не выполняет обещания. Ты разочаровываешься и вообще перестаешь голосовать. Процент участвующих в выборах постепенно снижается на радость правящему классу. Да что мы будем слишком подробно все это разжевывать. Написаны десятки и, возможно, даже сотни блестящих сочинений, в которых подробно раскрывается суть представительной публичной демократии. Она же парламентская демократия. Просто удобнее называть ее представительной публичной, потому что и президентская, и парламентская республики устроены, по сути, одинаковым способом.

Демократической альтернативой этому была Советская власть. Ее судьба в советский период понятна. Советы находились под контролем партии. Как только они вышли из-под контроля партии, их стали раскурочивать. А потом их расстрелял Ельцин.

Итак, советская демократия вообще не была реализована. А прямая гражданская демократия — это демократия, при которой гражданин не ждет пять лет, уповая на то, что выбранный им политик примет желанные для него решения. Он реализует активное право. То есть добивается через гражданские организации прямого принятия тех законов, которые выражают его интересы. Разумеется, активное право не может уравнять гражданские организации, собравшие 200 тысяч подписей, с политической партией, собравшей 10 миллионов голосов. Но если гражданские организации тоже могут собрать 10 миллионов подписей, то их воздействие на происходящее должно быть не меньше, чем воздействие политических партий, заседающих в парламенте. Вот тогда-то мы, возможно, постепенно нащупаем путь к широкой народной прямой гражданской демократии XXI века. Подчеркиваю — может быть, нащупаем. Может быть…

То, что произошло в Колонном зале Дома Союзов 9 февраля — крохотный шаг в эту сторону. Собирая живые подписи под письмом протеста и пройдя тяжелейший путь, тысячи бескорыстных гражданских активистов добились того, чтобы их услышали. И чтобы стали возможными определенные сдвиги, ради которых они собирали подписи, и ради которых люди, доверившиеся им, ставили свои подписи. Теперь оказывается, что это все соорудила администрация президента. Что она соорудила? Сбор подписей? Митинги? Шествия? Летом 2012 года в Москве клубились многотысячные митинги против ювенальной юстиции. И никакой поддержки это, как мы знаем, не получало.

Затем началось то, что началось. Назовите это консервативной волной или как-то иначе. Но нечто началось. И это нечто приобретает постепенно политический облик. Тут и «закон Димы Яковлева». И закон о запрете заграничных счетов для бюрократов. И очень многое другое. Я не буду в этой статье анализировать, что это такое именно.

Но совершенно понятно, что если Медведев приходит в «Новую газету», то он обозначает сдвиг в определенную сторону. И совершенно необязательно, что это будет сдвиг, при котором «Новая газета» и Медведев пойдут одним курсом.

А если Путин приходит к гражданским активистам, собравшим огромное количество подписей (на сегодняшний момент собрано уже более 200 тысяч), то это означает его уважение к принципу активного права. И какое-то его желание нащупать новую политическую траекторию. Совершенно необязательно, что эта траектория будет совпадать с траекторией «Сути времени».

Кто-нибудь из людей, реально занимающихся политикой, получивших хотя бы начальное политическое образование, может этого не понимать? По мне, так все это понимают. И что же тогда значит вся приведенная мною выше бабья низкопробная болтовня? Что она собой знаменует? Что патриотическая оппозиция не имеет права собирать письма протеста, воздействовать на власть, добиваться ее реакции? Что если эта реакция возникает, то это значит, что администрация заказала эту музыку? А если принимаются новые законы о партиях и выборах, то это значит, что администрация заказала музыку белоленточникам?