Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 18 (6 марта 2013)

Есть вещи, которые нельзя обмусоливать в статье. Либо они принимаются в качестве очевидного, либо требуется не публицистика, а научные доказательства. Которые все равно в итоге никого из инакомыслящих, а главное, инакочувствующих ни в чем не убедят. А потому давайте признаем на уровне очевидного, что Быков — человек безответственный. И даже, если так можно сказать, соткан из этой самой субстанции безответственности. И, увы, не только он — это коллективное свойство нашего креативного класса (не хочется порочить слово «интеллигенция»). Как только мы начинаем зондировать «креаклов» на ответственность, сразу же обнаруживается, что наш креативный, псевдоинтеллигентный класс — это интеллигенция наизнанку. То есть нечто диаметрально противоположное нашей традиционной интеллигенции. То же самое мы уже обнаружили, когда рассматривали ее отношение к народу. И вот опять! На что ни глянешь, везде это самое «шиворот-навыворот». Ведь что такое была классическая интеллигенция? «Я отвечаю за все», «человек, которому до всего есть дело», «мы стали полностью в ответе за все на свете до конца», «каюсь, это я во всем виноват»… и так далее.

Что мы наблюдаем сейчас? Наш передовой класс в оные годы совершил перестройку. Несет ли он за нее ответственность? Нет! Ни за что, кроме хорошего, он ответственности категорически не несет! Он даже постоянно устраивает конференции, чтобы объяснить, КАК он хотел всего хорошего, и как КТО-ТО — не он, разумеется — сделал все плохо. Значит, налицо отрыв свободы от ответственности. А что такое свобода без ответственности? Это разнузданность. Ребенок освобожден от ответственности (хотя его постепенно к ней приучают). Но и свобода его ограничена. «Спички детям не игрушка!» Если ребенка не приучить к ответственности, вырастет инфантил, лишенный всех обаятельных черт ребенка, а также не могущий, в отличие от ребенка, быть оправданным тем, что в дальнейшем, когда вырастет, станет ответственным. Извините, уже вырос! И имеем то, что имеем — ровно то, что в науке именуется «социально опасный тип».

Креативный псевдоинтеллигентный класс не хочет отвечать ни по каким своим обязательствам. Он их сначала берет, а потом не выполняет и считает, что «с гуся вода, а с Димочки вся худоба». Примерам этой безответственности числа нет. Когда инфантилу на то указывают и говорят: «Вы, между прочим, профессионал: профессиональный литератор, профессиональный журналист и так далее — и потому ответственны как перед совестью, так и по закону», — что отвечает инфантил? Известно что! «Вы меня хотите лишить свободы высказывания, видимо, по указке тиранической власти!» Извини, ты взрослый человек, если бы был медик — ты бы свободно самовыражался на хирургическом столе? Если бы физик — на атомном реакторе? Вам на это отвечают, что во всех сферах деятельности, кроме одной, самовыражение ограничивается профессиональной ответственностью за результат, а в сфере, связанной с написанием разного рода текстов и прочего, этой ответственности нет. Поелику — свобода слова! Самая священная из всех свобод. Чем это сразу же отдает? Все тем же запоздалым ребячеством, шалостями. Делают пакость, а потом говорят: «Мы ж пошалили, а вы к нам по-взрослому! Это несправедливо, тоталитаризм!» К чему это приводит? Оставим в стороне проблему тех, так сказать, традиционных людей, которые должны сносить бесконечные хулиганские шалости инфантилов. И задумаемся о самом главном. О том, что такая «технология» все говоримое, самое СЛОВО превращает в шалость, то есть обесценивает.

И это опять то же самое шиворот-навыворот. Если классическая интеллигенция постоянно наращивала цену слова, его роль и значение («глаголом жги сердца людей», «но мы сохраним тебя, русская речь» и т. д.), то этот ее антипод занят обесценением слова. А что такое мир, в котором идет постоянное обесценение слова? Это страшная штука. Населяющие его люди быстро начинают делиться на тех, кто «шалит» — на заборе, в интернете, в ведущих газетах — и тех, кто оторопело наблюдает за этим. И известно, как это называется. Это называется смерть культуры. Но она же не сама умирает, потому что, дескать, время пришло! Это внушают, что сей процесс неизбежен, но на самом деле в процессе есть субъект, есть киллер. Быков и другие — это киллеры культуры. Причем как бы даже своей культуры, в любви к которой похотливо исповедуются.

Что раздражает такого киллера? Взирающий на него антипод, классический интеллигент. И если интеллигент начнет говорить на языке ответственности, или же если впрямую прозвучит неприличное слово «ответственность» — как сигнал, поступающий из лона классики и будоражащий сердца, — возникает очень яростная реакция. Она обнажает последние глубины исследуемого нами субъекта, он же антипод классической интеллигенции. Казалось бы, коли ты шалун и обижаешься, когда к шалостям твоим относятся болезненно те, кому ты их адресовал, то реакция на чужие слова должна быть мягкой и иронической: «Подумаешь, мы же все шалим, эпоха шалостей и так далее!». Но ничего подобного. Реакция на тех, кто направляет бумеранг «шалости» обратно на самих шалунов — очень яростная. Безнаказанно шалить могут только они одни. Остальных — к стенке! Однако ведь даже у самых заядлых шалунов должно быть свое объяснение данного, для них очевидного, обстоятельства. Почему я могу шалить, а другой нет?

Дитя ответит: «Потому что я ребенок». А что отвечает наш инфантил? Между прочим, ответ на такой вопрос называется легитимацией. Как легитимирует инфантил именно свое право на шалости? Почему он наделяет себя этим правом и отнимает его у других? Потому что он — прогрессор. Он причастен чему-то высшему, что это право дает. И что же это такое? Нет, не ищите слишком сложного ответа. Тут мы сталкиваемся с еще одним слагаемым все того же инфантилизма. Как только в песочнице один ребенок заденет другого, задетый апеллирует к папе: «Вот мой папа сейчас придет!». В ответ — симметричный аргумент и… «тендер пап». Дело известное.

Это — детский вариант. А как называется его взрослый аналог? «Тендер крыш». Инфантил выбирает для себя самую мощную крышу. Или — если кому-то хочется большей благозвучности — наиболее мощного «папу». Кстати, вроде бы именно так называют на языке «спецухи» оперативника, ведущего агента-инфантила. Так инфантильность и есть лоно любой вербовки! Вербуемый — всегда инфантил. Он не верит в свои собственные возможности. Он не хочет обладать тем, чего он сам добился. Он хочет большего и при этом не хочет отвечать ни за что, даже за себя. В этом смысле его «свобода» — антипод независимости. Он хочет «крышу» и «халяву», «халяву» и «крышу». Индульгенция на шалость — вот что нужно инфантилу. Ему нужен заказчик, который и заплатит за шалость, и покроет шалость (потому как и шалость не в радость, если потом отшлепают), и защитит право на шалость, и наделит возможностями для эскалации шалостей.