Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №21 от 21.05.2013

Евроскептицизм Маргарет Тэтчер вызвал протесты в рядах консерваторов и стал одной из причин ее смещения с поста лидера партии и премьер-министра в 1990 году. Главным внутриполитическим фактором, предопределившим закат ее карьеры, стала попытка “Железной леди” провести реформу начисления местных налогов, которая была выгодна богатым и противоречила интересам нижнего слоя среднего класса.

Возможно, главным успехом тэтчеризма стало то, что пришедшее к власти в 1997 году правительство лейбориста Тони Блэра продолжило политику, намеченную “Железной леди”. Принципы свободного рынка, внедренные во времена Тэтчер, обеспечили британской экономике в 1990-е и начале 2000-х годов высокие, по западным меркам, темпы роста экономики.

Во многом “новые лейбористы” пошли дальше Тэтчер. Так, “Железная леди” не стала вводить плату за обучение в университетах, высшее образование в 1998 году сделал платным кабинет Блэра.

Кризис социально-экономической модели, основы которой были заложены во времена Маргарет Тэтчер, пришелся на период правления лейбориста Гордона Брауна. Гипертрофированная роль банков в национальном хозяйстве и полная свобода их операций вызвали в 2007-2008 годах финансовый кризис и самый глубокий в послевоенное время спад британской экономики.

В последние годы британские политики, в том числе премьер-консерватор Дэвид Кэмерон говорят о необходимости новой индустриализации страны, строгого надзора над деятельностью банков, упорядочения работы финансовых рынков, обуздания свободы офшорных зон во имя справедливого распределения налогового бремени. По сути, это означает попытку создания новой социально-экономической модели, отличной от модели Тэтчер. Однако остается открытым вопрос о том, смогут ли наследники “Железной леди” продемонстрировать такую же политическую волю, чтобы добиться воплощения в жизнь декларируемых целей.

Алан Бадов

Экономический кризис вернул Неаполь во времена, которые итальянцы переживали после Второй мировой войны, когда даже продукты покупались в кредит. “Съешь пиццу сегодня - заплати через неделю” - такую акцию начал проводить один из пиццайоло Джино Сорбилло. Он прославился в своем квартале не только вкуснейшей пиццей, приготовленной по традиционному неаполитанскому рецепту, но и благотворительностью.

Сорбилло называет “пиццу в кредит” жестом солидарности. “Настал момент держаться вместе перед лицом всех невзгод. Сейчас, во времена большого экономического застоя и краха всей системы, итальянский Юг как всегда страдает больше всех”, - сказал пиццайоло. Он признался, что его потрясла история, когда мужчина в маске, скрывавшей лицо, напал на человека, выходящего из пиццерии на окраине города. Всё, что взял грабитель, была коробка со свежеприготовленной пиццей. “Сегодня ее съедят мои дети”, - сказал нападавшей прежде, чем убежать. “Это - очень показательная и характерная история. Люди больше не берут кредиты на покупку мобильного телефона или компьютера, они вынуждены есть в кредит”, - с горечью констатировал Сорбилло.

В Неаполе давно существует традиция “оплаченного кофе”. В барах состоятельный человек платит за свой кофе и еще за один, который потом может выпить бедняк. Сейчас, как говорят бармены, этот “кризисный” обычай возвращается.

Вера Щербакова

Во время перестройки будущие «новые русские» попрекали ветеранов войны: «Если бы не вы, мы бы пили баварское пиво». Юрий Андреевич Нефёдов в своей книге обстоятельно рассказывает о счастье немецкой оккупации. Привожу отрывки из неё и хотел бы, чтобы вы не пропустили мысль автора в конце - те, кто пережил оккупацию и потом был призван в Красную Армию, на фронте к немцам никогда не перебегали. Редактор

В первых числах октября фронт быстро покатился на восток, уехали из города (Днепропетровска. - Ред.) фронтовые части, перестала бить по нам наша артиллерия. Изредка прилетали наши самолеты, пытаясь разрушить переправы. В город въехала оккупационная власть...

На следующий день по городу были расклеены приказы военного коменданта, объявлявшие комендантский час с 6 вечера до 6 утра, правила поведения для населения, добровольный набор в украинскую полицию и т.д. За невыполнение любого пункта приказа коменданта - расстрел.

Ровно через неделю появились большие, величиной с газетный лист, приказы о взимании с еврейского населения контрибуции в три миллиона рублей золотом в течение десяти дней. При неуплате будут расстреляны двести заложников.

Еврейским семьям было приказано стать на учет. Пошли не все, некоторые пытались скрываться. По городу ходили полицаи, откуда-то наехавшие дядьки в костюмах явно с чужого плеча с винтовками и белыми повязками на левом рукаве, на которых черными буквами было пропечатано по-немецки и по-украински: «УКРАIНСЬКА ДОПОМIЖНА ПОЛIЦIЯ», с немецкой печатью, с орлом и свастикой. Они отыскивали евреев. Немного позже их одели в черную форму с серыми обшлагами рукавов. Они же исподволь распространяли слух, что регистрация производится для переселения евреев в села немцев-колонистов Сталиндорф, Калининдорф и Ямбург, а немцев или, как их стали называть, фольскдойче - в город. И действительно, в нашем дворе появилась некая Евгения Карловна из Ямбурга, толстенная, одинокая, сравнительно молодая женщина. Мама продала ей какие-то вещи за пуд муки. А в соседнем дворе - Эльза Фридриховна, к которой тут же приехал брат фельдфебель, занимавшийся ремонтом бронетранспортеров на территории химико-технологического института.

Все немного успокоились. Наверное, стали привыкать к страху. Соседи-немцы, гражданские и военные, по утрам, встречаясь, говорили «Гутен морген», а соседи, евреи Добины, приходили к маме и о чем-то подолгу шептались. Однажды я услышал, что они беспокоились о своей бабушке-инвалиде, постоянно сидевшей в коляске, не представляя, как с нею можно добраться до места, куда их будут выселять.

В городе ничего не менялось, только прибавилось оккупационного воинства: итальянцы, румыны, венгры, словаки и даже латышский полицейский легион. Казалось, что вся Европа навалилась на нас. Мы все чаще вспоминали наших отступавших бойцов. Как им сейчас там, на фронте, против такой армады? А немцы в расклеиваемых листовках писали, что уже взята Москва, что скоро войне конец.

...Заработал Лагерный рынок. Вначале там торговали старушки с Мандрыковки. Был он какой-то по-домашнему добрый: торговки подкармливали тех, кто добирался домой из плена, детей и тех, у кого нечего было менять на продукты. Потом в торговлю вступили румынские солдаты и офицеры. Солдаты продавали белье, одеяла и прочее вещевое военное имущество, а офицеры - сигареты и табак. Затем на рынке появились венгры, итальянцы и все, кто был в городе. Немцы, а у них, видно, с этим было строже, иногда заскакивали на базар и где-нибудь в уголочке продавали самое дефицитное - в бутылках бензин и керосин. Итальянцы, как нынешние кавказцы, - цитрусовые.