Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 21 (27 марта 2013)

А теперь давайте сравним этот — очень щадящий — советский подход к педологии и тот подход, который возобладал в постсоветскую эпоху.

В «Большом психологическом словаре», изданном в 2004 году, написано: «Постановление (имеется в виду обсуждаемое нами постановление ЦК ВКП(б) — П.Р.) и последовавшая обвальная «критика» варварски, но мастерски извратили саму суть педологии, вменив ей в вину приверженность биогенетическому закону, теории 2 факторов, фатально предопределяющей судьбу ребенка застывшей социальной средой и наследственностью (это слово должно было звучать ругательно). На самом деле, считает В. П. Зинченко, педологов погубила их система ценностей: «Интеллект занимал в ней одно из ведущих мест. Они ценили прежде всего труд, совесть, ум, инициативу, благородство».

То есть педологи были за все хорошее? Они ценили труд, совесть, ум, благородство, инициативу, а их противники — что ценили? Безделье, бессовестность, тупость, безынициативность и подлость? Вот он, постсоветский подход во всей его красе!

Сквозь зубы авторы признают, что педологи исповедовали подход, основанный на наследственности… Интеллектуальной наследственности, понимаете! Наследственности, которой в принципе нет! Была бы она — не было бы ни Ломоносовых, ни Королевых. Одни только дети академиков.

Так вот, в словаре говорится сквозь зубы о том, что педологи исповедовали правильный наследственный подход. А их противники безосновательно этот подход охаивали. Тем самым наличие обычной биологической наследственности уравнивается с наличием наследственности интеллектуальной. Но главное все же в том, что педологи — это все хорошее. И труд, и совесть, и все остальное. А их противники — это все плохое. Сплошной ГУЛАГ. Вот она, квинтэссенция дельфиньего подхода к анализу наисложнейших проблем.

Креативный класс претендует на наследственное обладание креативностью. Остается закрепить это на уровне титулов — интеллектуальный граф, интеллектуальный герцог… И мы получим настоящую демократию. И сопряженное с ней подлинно демократическое образование, дающее равные стартовые возможности всем детям России.

Злая, бездарная, грубая, безнравственная система советского образования. И ее великолепная — добрая, талантливая, тонкая и нравственная — постсоветская альтернатива… Остается недоумевать, почему советское образование имело высший международный рейтинг, а постсоветское имеет рейтинг позорный. А точнее — наипозорнейший. Наверное, в международных инстанциях, оценивающих образование (включая ООН), окопались одни только скрытые «советисты».

Для того чтобы противопоставить дельфиньему подходу нечто более серьезное, нежели элементарное восхваление советского образования, надо предложить систему критериев, более адекватную, нежели та, согласно которой одна система образования концентрирует все достоинства, а другая все недостатки.

Многие исследователи считают постановление от 4 июля 1936 года основополагающим в плане выбора одного из двух возможных типов образования. Выбиралось не хорошее взамен плохого, и не плохое взамен хорошего. Выбирался некий Х, обладающий и преимуществами и недостатками. И отвергался некий Y, тоже обладающий и преимуществами и недостатками. Только обсуждая проблему на этом языке, мы можем что-то понять в своей истории, включая историю образования. И принять какие-то решения в отношении своего будущего, включая будущее в интересующем нас аспекте — аспекте образования, которое должны получать наши дети.

Итак, говоря об X, мы имеем в виду знаниево-ориентированный подход к проблеме образования.

А говоря об Y, мы имеем в виду личностно-ориентированный подход к проблеме образования.

Еще раз обращаю внимание читателя на то, что в отличие от либералов мы не пытаемся сказать, что один подход обладает только достоинствами, а другой только недостатками. Мы не создаем мифы. Мы разбираемся в существе дела.

Обсуждая знаниево-ориентированный подход (он же Х в нашей терминологии) доктора педагогических наук В. А. Сластенин, И. Ф. Исаев, Е. Н. Шиянов в своем учебном пособии «Педагогика» говорят, что, согласно этому подходу, содержание образования — это совокупность систематизированных знаний, умений и навыков, взглядов и убеждений, определенный уровень развития познавательных сил и практической подготовки, которые достигнуты в результате учебно-воспитательной работы.

«При таком подходе, — пишут они, — в центре внимания находятся знания как духовное богатство человечества, накопленное в процессе поисков и накопления исторического опыта. Знания, конечно, важные социальные ценности, поэтому и знаниево-ориентированное содержание образования имеет безусловное значение. Оно способствует социализации индивида, вхождению человека в социум. С этой точки зрения такое содержание образования является жизнеобеспечивающей системой».

О том, как преимущества этого подхода соотносятся с его недостатками, каков альтернативный подход, и в чем состоит каверзная подоплека нынешней ситуации с реформой нашего образования — в следующем номере.

Для теологов освобождения полноценный человек — это тот, кто может спасти душу, а спасение души завершается на небесах, но начинается в земной жизни со сражения за справедливое устройство общества

Мария Рыжова

В связи с избранием на папский престол аргентинского кардинала Хорхе Марио Бергольо в наших СМИ стали обсуждать биографию нового Папы и, в частности, его отношение к латиноамериканской теологии освобождения. Уже само упоминание у нас теологии освобождения — это прогресс. Но контекст, в котором оно появилось, — в каком-то смысле диагноз.

Теологию освобождения можно обсуждать в связи с политикой латиноамериканских левых. Но никак не в связи с избранием нового главы Ватикана. Между тем табу, наложенное на серьезное обсуждение доктрины, отнюдь не случайно.

Даже смутное представление о теологии освобождения рождает у наших «креативщиков» понимание, что это классово чуждое им явление. И именно поэтому теология освобождения практически не обсуждалась в период, когда Уго Чавес выполнял обязанности президента Венесуэлы, и не обсуждается в связи с его кончиной. Между тем, Чавес был одним из сторонников теологии освобождения. И именно ее положения, воплощенные им в жизнь, вызывают такую ярость и раздражение в капиталистическом мире. Раздражение, не позволяющее соблюсти хотя бы минимум приличий даже перед лицом смерти.

Вот что пишет Матвей Ганапольский в своем блоге на «Эхе Москвы» об Уго Чавесе 6 марта, то есть на следующий день после смерти лидера Венесуэлы: «Он некрасив, поэтому носить его на майках будут только дамы, мечтавшие не о его фаллосе, а о бесплатной социалке, которую он дарил. Это не Че Гевара, и даже не молодой Кастро…