Рой Медведев - Неизвестный Сталин

Л. Фейхтвангер все же сказал при встрече в Кремле, что он считает преклонение перед личностью вождя в СССР не только преувеличенным, но и безвкусным. Тысячи портретов и бюстов человека с усами развешены и расставлены почти повсюду, и их можно увидеть даже в таких местах, к которым они не имеют никакого отношения — например, на выставке картин Рембрандта. По свидетельству писателя, Сталин пожал плечами. «Он извинил своих рабочих и крестьян тем, что они были слишком заняты другими делами и не могли развить в себе хороший вкус, и слегка пошутил по поводу сотен тысяч увеличенных до чудовищных размеров портретов человека с усами, — портретов, которые мелькают у него перед глазами во время демонстраций. Услышав о выставке Рембрандта, он становится серьезен. Он высказывает предположение, что это делают люди, которые довольно поздно признали существующий режим и теперь стараются доказать свою преданность с удвоенным усердием. Да, он считает возможным, что тут действует умысел вредителей, пытающихся таким образом дискредитировать его. „Подхалимствующий дурак, — сердито сказал Сталин, — приносит больше вреда, чем сотня врагов“. Всю эту шумиху он терпит, сказал он, только потому, что он знает, какую наивную радость доставляет праздничная суматоха ее устроителям, и знает, что все это относится не к нему как к отдельному лицу, а как к представителю течения, утверждающего, что построение социалистического хозяйства в Советском Союзе важнее, чем перманентная революция».

Лион Фейхтвангер подробно разбирал в своей книге достоинства и недостатки Троцкого, блестящего агитатора и писателя, но плохого политика, человека «полезного во времена патетической борьбы, но ни к чему не пригодного там, где требуется спокойная, планомерная и упорная работа».

«Ненавидит ли Сталин Троцкого как человека?» — задает себе и читателям вопрос Л. Фейхтвангер и отвечает: «Да, Сталин должен ненавидеть Троцкого, во-первых, потому, что всем своим существом тот не подходит Сталину, а во-вторых, потому, что Троцкий всеми своими речами, даже просто своим существованием подвергает опасности его, т. Сталина, дело». Фейхтвангер поэтому полностью оправдывает те судебные процессы над «троцкистами», которые проводились в СССР в 1936 году и в январе 1937 года. И Троцкий, и Зиновьев встали, по мнению Фейхтвангера, на путь измены, вредительства и террора, и поэтому борьбу Сталина с ними писатель полностью оправдывал. Уничтожение бывших троцкистов в СССР было обусловлено не чувством мести или стремлением Сталина к господству, а государственной изменой врагов Сталина, их шпионажем и другой подрывной деятельностью.

«С процессом Зиновьева и Каменева, — писал Л. Фейхтвангер, — я ознакомился по печати и рассказам очевидцев.

На процессе Пятакова и Радека я присутствовал лично. Во время первого процесса я находился в атмосфере Западной Европы, во время второго — в атмосфере Москвы. Некоторые из моих друзей, людей довольно разумных, называют эти процессы от начала до конца трагикомичными, варварскими, не заслуживающими доверия, чудовищными как по содержанию, так и по форме. Целый ряд людей, принадлежавших ранее к друзьям Советского Союза, стали после этих процессов его противниками. Многих, видевших в общественном строе Союза идеал социалистической гуманности, этот процесс просто поставил в тупик; им казалось, что пули, поразившие Зиновьева и Каменева, убили вместе с ними и новый мир. И мне тоже, до тех пор, пока я находился в Европе, обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими доверия. Мне казалось, что истерические признания обвиняемых добываются какими-то таинственными путями. Весь процесс представлялся мне какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством. Но когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как это они говорили. Если бы все это было вымышленно или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда».

Лион Фейхтвангер далее на многих страницах пытается так подробно обосновать правоту Сталина и А. Я. Вышинского в борьбе с троцкистами и зиновьевцами и опровергнуть разного рода версии, которые имели хождение на Западе, что это кажется странным. Он повторял и в книге свои слова, которые он сказал еще в январе 1937 года в интервью советской прессе: «Большинство обвиняемых своими действиями заслужило смертную казнь». По свидетельству американского биографа Н. Бухарина Стивена Коэна, книгу Фейхтвангера дали прочесть в тюрьме Бухарину, чтобы побудить его дать на судебном процессе «нужные показания» [654] Коэн С. Бухарин. С. 389. .

Книга Фейхтвангера вызвала множество откликов в западной и эмигрантской печати. С протестом против этой книги и всех московских «открытых» судебных процессов выступила группа писателей из Норвегии.

Бертольд Брехт приветствовал книгу Фейхтвангера. Еще в августе 1937 года Б. Брехт в письме к Фейхтвангеру заявлял, что он находит его книгу «наилучшим из всего того, что на эту тему появилось в западной литературе». Ему, Брехту, книга Фейхтвангера «открыла глаза» на все те непонятные процессы, которые происходят в Москве.

Троцкий был взбешен. В «Бюллетене оппозиции», который он издавал в 1930-е годы на русском языке в США, Троцкий писал о «грязной мазне мелкобуржуазного писателя Фейхтвангера, который с усердием и нахальством взял на себя роль коммивояжера сталинского „правосудия“». «Новоявленный Гомер Сталина, — говорилось в другой заметке в том же „Бюллетене“, — воспевает погибшие надежды миллионов» [655] Бюллетень оппозиции. 1937. № 60–61. С. 14–15. . После 1937 года книга Фейхтвангера в СССР не переиздавалась. Но вряд ли нас может удивить тот факт, что уже в 1995 году поклонники Сталина в России, которых в нашей стране осталось еще немало, решили переиздать книгу Фейхтвангера вместе с отрывками из стенограмм фальсифицированных судебных процессов над деятелями оппозиции в 1936–1988 гг. [656] Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи. 1995.

Последней из этой серии встреч Сталина с крупными писателями Европы в 1930-е годы была его встреча с известным испанским поэтом Рафаэлем Альберти и его подругой и соратником испанской писательницей Марией Тересой Леон. Сталин принял испанских писателей-антифашистов в Кремле 20 марта 1937 года и имел с ними продолжительную беседу. Испанские литераторы были еще сравнительно молоды: Р. Альберти было 35, а его спутнице 32 года. Их хорошо знали в Испании, но еще мало знали в Европе и СССР. Откликов на эту встречу в советской печати почти не было, но они были в республиканской Испании. И Альберти, и Леон активно сотрудничали со многими изданиями Мадрида. В архивах, открывшихся в России после 1991 года, были обнаружены воспоминания переводчицы, которая помогала в беседе испанских писателей со Сталиным. Согласно этим воспоминаниям, беседа Сталина с Альберти и Леон «коснулась задач испанской интеллигенции, и особенно задач испанской литературы. В этой части беседы товарищ Сталин обнаружил такое основательное знакомство с современной испанской литературой, что испанские гости были ошеломлены. Собеседники Сталина вышли из его кабинета, им совершенно покоренные. „Какой широко мыслящий и образованный государственный деятель!“» [657] Громов Е. Власть и искусство. С. 35–36.