Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №27 от 02.07.2013

— Аригото… за точную информацию, — отозвалась, чувствуя, что падаю, падаю с заоблачной высоты в потёмки и скуку. Попрощалась и пошла прочь, и мне казалось, что значочки в моём кармане позвякивают насмешливо.

В каюте мои молодые попутчицы объясняли друг дружке, как удобнее расположить в бюстгальтере пыжиковую шапку, а в рейтузах — бутылку «Столичной», чтоб не выпала случайно. У них мечта — купить на местном «блошином» рынке по швейной многофункциональной машинке.

…Лежала, думала и ни до чего не додумалась. Но хотите верьте, хотите нет – как-то затуманилось желание рассматривать Японию. Тем более — «бороться за мир». Тем более, что в новом порту к нам не пришли ожидаемые японцы, и я поспешила одарить своими значками наших морячков.

После протокольного любования пагодами, золотыми рыбками в игрушечном пруду, разновеликими буддами, разглядывания узеньких, впритирку друг к дружке, крошек-домишек, опять стояла на палубе и наблюдала, как к нашему теплоходу одна за другой подкатывают и подкатывают белые «тойоты», как их ловко, под брюшко, подхватывает подъёмный кран и бережно опускает в нужное место.

— Вы случайно не заболели? — спросил мой безымянный случайный собеседник, подходя и чуть-чуть улыбаясь.

— Почему вы так спрашиваете?

— Потому что я врач.

Он вынул из кармашка и протянул мне простенькую картоночку визитки. В каюте рассмотрела: «Токарев Владимир Фёдорович, врач».

Разговорились. О том, о сём. Оказалось, родились в один год, в один месяц. И многое другое точь-в-точь… Удивил хорошим знанием литературы. Но так оно и должно быть — мы, «дети войны», жадно «поедали» книги при коптилках, керосиновых лампах и потому тоже, чтоб от голода не мутило. И то вспомнили, как прыгали, орали, когда наши взяли Берлин. А на каком-то потухшем японском вулкане он поднял круглый камешек, кинул его в прозрачный мешочек и протянул мне:

— Многое сегодняшнее забудется. А камешек напомнит… мой генерал…

Как уж наш теплоход дотащил до Владивостока несметное количество «тойот», но дотащил. И я уже отличала их «хозяев», «деловых людей», что озабоченно полубегали по палубе и обменивались друг с другом короткими фразами. Когда же сошла с трапа, невольно загляделась на шеренгу плечо к плечу, кожанка к кожанке молодых парниш с ледяными, неморгающими глазами. Вперемежку — русаки и «гости из кавказских республик». Ждали. Чего? Спросила мимо идущего морячка. Ответ сразил: «Да рэкетиры это. Ждут дани от хозяев «тойот». Кто не даст – машинку раздолбают. Пусть даже хозяин успел её загрузить на вагонную платформу».

Нас привезли в аэропорт. «Своего» врача я не видела нигде. Нас огорошили: «Нет билетов. Не улетим». Однако спустя время: «Всё-таки улетим. Оказывается, на пароходе был замминистра Аэрофлота СССР. Да вон он, в гуще…»

Глянула «в гущу», где столпились мужики в красивой тёмно-синей аэрофлотовской форме. В центре — мой врач в плаще. Он поискал глазами, нашёл меня на отшибе, быстрым шагом подошёл:

— Мой генерал, если будете столь… В общем, я-то вам дал свой телефон, а вы — нет.

Вырвала листок из блокнота, нацарапала…

— Аригото. Нам не надо расставаться. Не тот случай, — произнёс.

Позвонил через неделю примерно. По моему голосу понял — тону в беде! И никто не может мне помочь. И он тоже.

— Мой генерал… и всё же… если… чем-то… как-то…

— Аригото.

Он пришёл ко мне через год. Пили кофе, и он пробовал наставить меня на путь истинный:

— Ну не до такой же степени… Вы же см о трите и не видите… Надо как-то…

— Аригото…

— Я как врач вам советую не сидеть в одиночестве… Человека не вернёшь, а себя можно угробить. Вы перестали писать. Я же каждый день открываю газеты, ищу…

Спустя время, по телефону:

— Хочу к вам придти. Не будете возражать? За советом.

…Положил передо мной папку, набитую бумагами:

— Здесь, мой генерал, материалы о воздушных катастрофах. Что бы вы посоветовали?

— Как что? Сесть и написать книгу. Это же редчайший материал! Это же тот ещё бестселлер!

Дурёха, не сообразила, что он и без меня знает как, что, почему. Я вообще ещё долго-долго не пойму, что судьба подарила мне встречу с необыкновенным, редкостным человеком. А эта его папка «с катастрофами» — ещё одна попытка выхватить меня из кромешного мрака тоски. Я же ведать не ведала, что он сам кое-как удерживается на краю отчаяния.

В 1993 году сказал:

— Наше министерство разогнали. Мне предложили должность главврача Четвёртого управления.

— Так это же замечательно! Это же… Да в нынешних условиях, когда…

— Я никогда не был холуем. А эта должность предполагает… Посмотрю, мой генерал.

Через месяца три:

— Не осилил. Там требуется холуй и лакей. Написал заявление. Как у вас и что, мой генерал?

…Осенью девяносто пятого. Звонок:

— Лилия Ивановна, умер Владимир Фёдорович.

— Как?! Почему?!

— Нашли мёртвым на бетонных ступеньках в подъезде. С пробитым затылком. Приходите в ритуальный зал Боткинской.

Потом, потом мне расскажет его друг Василий Михайлович Карпий, что министр авиации дал Токареву задание — проанализировать состояние санитарно-медицинской службы в аэропорту «Шереметьево-2». Владимир Фёдорович проанализировал и должен был утром доложить о результатах на коллегии министерства.

А вечером… пробитый затылок.

…Я увидела… Да не увидела. Только мельком. В том тускловато освещённом ритуальном зальце… Где множество, множество народа и цветов, цветов.

Мы с ним ни-ни, никогда не плакались друг другу в жилетку. Обсуждали последние новости — это само собой. И проклинали подлое время «перемен», когда бесстыжие «либералы» безнаказанно расстреливали законную власть, когда людоеды гайдаро-чубайсовской зондеркоманды спускали с цепи цены и враз превращали миллионы советских тружеников в нищих, голодных, вымирающих. Когда «минкины» из вчерашних комсомольцев украшали страницы газет своими слезьми, мол, если бы Сталина победил Гитлер, мы бы, «жертвы холокоста», нынче пили бы баварское пиво.

— Вы, судя по всему, не представляете до конца, какого человека в лице Токарева потеряла Россия! — воскликнул Василий Михайлович Карпий, редактор «Авиационно-космической газеты», когда я пододвинула к нему диктофон. — Первое — он высокообразованный человек долга. Всего добился сам. Начинал электрослесарем на «Уралэлектромаше». Отслужил в армии, где получил специальность радиста первого класса. Ему было присвоено звание «Почётный радист СССР». Какое-то время пробовал себя в роли оперативника в милиции. Поступил в Свердловский мединститут, блестяще закончил. За большой вклад в развитие здравоохранения ему присвоено звание «Заслуженный врач РСФСР». Он награждён тремя серебряными медалями ВДНХ. За заслуги избран членом Международной Академии авиационно-космической медицины. Является автором и редактором популярной серии брошюр «Здоровый образ жизни», за что получает диплом и медаль Всемирной организации здравоохранения. Тогда же, в конце восьмидесятых, выходят в свет книги «Утомление» и «Справочник авиационного врача» в тысячу восемьсот страниц под редакцией Васильева и Токарева. Он член Географического общества Академии наук СССР, Географического общества США. Он был смелым, решительным человеком. Дважды вылетал в зону Чернобыльской АЭС. Один из руководителей пытался его удержать, но Токарев настоял на своём: «Я должен лично видеть, в каких условиях работают авиаторы, в чём нуждаются в первую очередь». Вся его светлая жизнь была отдана служению Отечеству. Да, вот ещё… он успел написать серию очерков о героях наших самых любимых книг. В каких только уголках земного шара не побывал! Как оперативник разыскивал начала и концы интереснейших историй. Нашёл героев «Двух капитанов», пробирался джунглями «Острова сокровищ», чтоб высшую степень достоверности соблюсти, поднимался по ступеням замка Иф, прошёл дорогой Тома Сойера, посетил родину Татьяны Лариной, определил маршруты Одиссея… Великолепная книга получилась для подростков и не только! «Вечный посох». Почти 600 страниц.