Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 23 (10 апреля 2013)

Разрушая советскую систему, «реформаторы» решили создать «новую» российскую медицину «не хуже, чем на Западе». Идея сама по себе абсурдная уже потому, что на Западе не существует единой системы здравоохранения. В каждой стране — своя система, принципиально отличающаяся от других по источникам финансирования. Это либо государственный бюджет (как, например, в Великобритании и Канаде). Либо принудительные взносы в фонды обязательного медицинского страхования (как в Германии, Франции, Бельгии, Голландии). Либо, наконец, американская система «страховой» медицины, предполагающая добровольные взносы частным страховым компаниям.

Поскольку нашим либерал-реформаторам сама мысль о «бюджетной медицине» была противна, так как напоминала о «советском тоталитарном прошлом», английская модель национальной системы здравоохранения была отвергнута сразу. Притом, что многие западные эксперты приводят эту модель в качестве примера «высочайшего качества организации и общедоступности медицинской помощи для населения страны» . Сформировалась она в 1948 году благодаря усилиям британского министра здравоохранения, лидера левого крыла лейбористов Эньюрина Бивена (Aneurin Bevan). Результатом реализации программы под названием «С пеленок и до могилы» («Сradle to grave») стало формирование Национальной службы здравоохранения (National Health Service, NHS) с полным государственным финансированием. Вместе с тем, в стране существуют и различные виды негосударственных медицинских учреждений. Например, достаточно широко распространены частные практики врачей широкого профиля, параллельно работающих в NHS. Однако, повторяю, ответственность за здоровье граждан Соединенного Королевства лежит на NHS. Не секрет, что прообразом «английской модели» стала советская «система Семашко», имевшая к 1948 году 30-летнюю историю существования и продемонстрировавшая величайшие достижения, в том числе во время Великой Отечественной войны.

С другой стороны, с 1884 года в Германии и ряде других европейских стран действует система «обязательного медицинского страхования». Впервые ее внедрил канцлер Отто фон Бисмарк. Суть системы состоит в том, что все работающие вносят деньги в общую (так называемую больничную) кассу, а из нее оплачивается лечение и содержание пациентов. Сегодня системой обязательного медицинского страхования в Германии охвачено около 92% населения страны. 8% населения пользуется услугами частных страховых компаний.

Отмечу, что в России первая попытка внедрения «германской модели» обязательного страхования рабочих была предпринята еще в 1889 году. Тогда в Государственный совет (высший законосовещательный орган Российской Империи) был представлен проект закона об ответственности владельцев промышленных предприятий за увечье и смерть рабочих. Однако по-настоящему эта система заработала лишь в 1912 году с принятием Закона «Об обеспечении рабочих на случай болезни». По примеру Германии, для накопления необходимых средств создавались больничные кассы, управляемые самими застрахованными.

Уже после Октября 1917 года советское правительство применяло систему обязательного страхования дважды. В 1917–1918 гг. была введена так называемая рабочая страховая программа. Второй раз к страховой медицине Советское государство возвращалось в период НЭПа (1921–1931 гг.).

Поскольку в 90-е годы в России взносы в фонд обязательного медицинского страхования (ОМС) по понятным причинам не могли быть высокими, как в Германии, была внедрена компромиссная «бюджетно-страховая» схема. Очевидно, что эта система, помимо всего прочего, уберегла наших либерал-реформаторов от сильнейшего социального взрыва. Поскольку на тот момент оказалась единственной социальной гарантией предоставления медицинских услуг населению. Кроме того, при всей своей несостоятельности, внедрение «системы ОМС» не сопровождалось глубоким разрушением самой структуры советского здравоохранения.

Это не значит, что в 90-е годы в России не обсуждались другие, гораздо более разрушительные, проекты, нацеленные на «структурные реформы здравоохранения». При правительстве РФ разработкой таких проектов занималась группа во главе со специалистом по реформам в области здравоохранения Игорем Шейманом. Работа велась на гранты Всемирного банка.

Так, в 1995 году к правительству России (премьер-министром тогда был В. Черномырдин) обратились представители МВФ и Всемирного банка с предложением запустить в России проект «реформирования российского здравоохранения». Это, с позволения сказать, «реформирование» предполагало:

— полную децентрализацию управления здравоохранением и финансирования;

— введение медицинских ваучеров, что неминуемо привело бы к банкротству государственных лечебных учреждений общедоступной бесплатной медицины;

— коммерциализацию и приватизацию учреждений здравоохранения;

— устранение производственного и ценового контроля за производителями лекарств и медицинского оборудования.

Фактически, уже тогда речь шла о целенаправленном развале отрасли и лишении населения страны бесплатной медицинской помощи как таковой.

Однако данный проект вызвал огромный негативный резонанс в российском медицинском сообществе, которое сказало резкое «нет». «Известны результаты реформы здравоохранения, — рассказывает Эдуард Нечаев, который в то время был министром здравоохранения РФ, — проводимой на заем Всемирного банка в Латинской Америке: это инфляция и огромные долги, из которых не могут выбраться эти страны. В общем, мы наотрез отказались от предложений Всемирного банка» . Многие эксперты не исключают, что этот отказ стоил Нечаеву его министерского кресла.

Тем не менее, в 1997–1998 гг. представителям Всемирного банка удалось запустить «пилотные реформы здравоохранения» в ряде регионов России. Министром здравоохранения РФ на тот момент была ныне покойная Т. Дмитриева.

В 1997 году были заключены договора с администрациями Тверской и Калужской областей на 35,2 и 42 млн долларов соответственно. Как отмечают эксперты, все делалось «втайне и без обсуждения проектов с общественностью». «Договор еще не вступил в силу, — удивлялась депутат Госдумы РФ I–III созывов Т. Астраханкина, — но под него уже перекроен бюджет здравоохранения (Тверской) области на 1998 год. В частности, увеличены расходы на амбулаторную помощь в ущерб специализированной, созданы подконтрольные Всемирному банку структуры управления проектом».

К счастью, тогда этот проект «закрыли». Однако последствия его внедрения оказались катастрофическими и для Калужской, и для Тверской областей. Как писала в 2005 году «Независимая газета» (№ 23), «ежегодно из областных бюджетов миллионы долларов идут в счет погашения кредита Всемирного банка. Люди платят за сокращение числа врачей, повсеместное закрытие роддомов и больниц, недоступность медицинской помощи, всевозрастающую смертность детского и взрослого населения» .