Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №39 от 24.09.2013

Вышинский: А насчет оборонной промышленности не говорилось?

Радек: Говорилось специально. Диверсионная деятельность троцкистов в военной промышленности должна быть согласована с теми партнерами, с которыми удастся заключить соглашение, т.е. со штабами соответствующих иностранных государств…

Если предположить, что организаторы всё это срежиссировали, то придётся признать, что они действовали очень умело: подсудимые как будто специально давали такие показания, чтобы у народа не оставалось никаких сомнений в их правдоподобии .

Установление диктатуры фашистского типа

“Троцкий сказал:… рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей конкуренции с иностранным капиталом. Значит – будет крутое ухудшение положения рабочего… И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть, независимо от того, какими формами это будет прикрыто…

Третье условие было самым новым для нас – поставить на место советской власти то, что он называл бонапартистской властью. А для нас было ясно, что это есть фашизм без собственного финансового капитала, служащий чужому финансовому капиталу” (Радек, 37).

“Троцкисты всем прошлым своим и настоящим доказали… готовность служить капитализму не за страх, а за последние остатки своей совести, доказали свою способность действовать самыми мерзкими и подлыми средствами борьбы, не останавливаясь ни перед чем” (Вышинский, 37).

“Смирнов тогда сказал мне так: сейчас резко изменилась обстановка в Советском Союзе, и вы сами понимаете, что борьба с открытым забралом невозможна. Сейчас задача троцкистов заключается в том, чтобы войти в доверие партии и тогда снова с удвоенной и утроенной силой пойти в атаку” (Шестов, 37).

Вышинский: Какое вы занимали партийное положение в последнее время?

Норкин: Я был членом краевого комитета партии и членом бюро городского комитета партии.

Вышинский. И одновременно были членом подпольной троцкистской, антисоветской, террористической, диверсионной, шпионской и вредительской организации?

Норкин: Да (процесс 37).

“Седов начал с того, что нечего сидеть у моря и ждать погоды; нужно всеми силами и средствами приступить к активной политике дискредитации сталинского руководства и сталинской политики” (Шестов, 37).

Вышинский: Вы знали Крапивского?

Ратайчак: Знал. Это был один сотрудник в Волынском губернском совете народного хозяйства, где я был заместителем председателя.

Вышинский: Чем занимался Крапивский?

Ратайчак: Он был начальником отдела снабжения.

Вышинский: Чем он занимался неофициально?

Ратайчак: Спекулировал на перепродаже государственного имущества (процесс 37).

Прокурор Вышинский, цитируя на втором московском процессе напечатанные в августе 1936 года статьи Пятакова “Беспощадно уничтожать презренных убийц и предателей” и Радека “Троцкистско-зиновьевско-фашистская банда и её гетман Троцкий”, задавал вопрос:

«О чем же говорят эти статьи Пятакова и Радека? Разве не говорят они о крайнем, беспредельном, в буквальном смысле этого слова моральном падении этих людей, о моральном ничтожестве, о растлении этих людей? Ничтожные, заживо сгнившие, потерявшие последний остаток не только чести, но и разума, подлые людишки… морально презренные, морально растленные»…

А вот что говорят наши современники:

“Я видел звериный оскал империализма в передаче “Международная панорама”, которую вёл Познер; я видел, как в передаче “Советский Союз глазами зарубежных гостей” заезжие иностранцы в микрофон того же Познера наперебой завидовали жизни советского народа. <...> экий матёрый человечище!!!… я много что видел – первого секретаря горкома КПСС, неистово бьющего поклоны в церкви, второго секретаря райкома ВЛКСМ, возглавляющего ОПГ, ничем меня не удивишь…” (Интернет, 2010 г.)

Рассмотрев все эти прежние и современные примеры, приходится сделать вывод: уверения тогдашних и нынешних «кристально честных людей» о неправдоподобии обвинений, выдвигавшихся на московских процессах против верных ленинцев , являются плохо обоснованными .

Разумеется, большевики пытались использовать на 100% и старые, еще царские кадры специалистов. Часть этих кадров работала честно, часть вредила, и я выше показал результаты этого вредительства. В 1930 году была вскрыта антисоветская вредительская организация инженеров, так называемая «Промпартия» под руководством инженера Л. Рамзина. Его и многих его соучастников приговорили к расстрелу, но заменили 10 годами заключения. Часть этих заключенных отбывала наказание в Магнитогорске. Выше я уже приводил цитаты из отчета Скотта Госдепу об их настроениях, а вот как он описывает условия их нахождения в заключении:

«Тихомиров был большим другом Тищенко… (Напомню, что в отчете Госдепу Скотт об обоих сообщил, что они настроены по отношению к Советской власти враждебно – Ю.М.) …В конце концов кончилось тем, что Тищенко получил второй десятилетний срок заключения, а Тихомиров был амнистирован и награжден орденом Красного Знамени. Однако в 1933 году их положение было одинаковым. Они жили вместе со своими семьями в четырехкомнатных коттеджах, получали от двух до четырех тысяч рублей в месяц, имели автомобили, а по праздникам уезжали поохотиться в уральские леса, миль за семьдесят от дома. Они находились под надзором ГПУ и не имели права путешествовать без специального разрешения». Кстати, инженеру Рамзину расстрел тоже заменили 10 годами, в 1936 году выпустили, а к 1943 году он уже был награжден орденами Ленина, Трудового Красного Знамени и Сталинской премией. Советская власть ценила заслуги всех.

Всё это хорошо, но нужно было давать образование народу, и, разумеется, Джон Скотт не мог этого подвига большевиков и народа не увидеть, не мог его скрыть. Вот зима 1932-1933 года.

«В нашем бараке жили восемьдесят мужчин, женщин и детей. Самому старшему было тридцать четыре года. Все мужчины работали в строительном тресте, которому и принадлежал этот барак. До 1934 года мы ничего не платили за жилье. После 1934 года каждый из нас стал платить около десяти рублей в месяц.