Натан Щаранский - ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

Демократия требует определенной силы и страсти, чтобы организовать, мобилизовать, убеждать, привлекать людей, вдохнуть в них энергию для того, чтобы бороться за свои идеалы и веру. Эти сипы, эта страсть невозможны без глубокой и сильной связи со своим прошлым, со своими традициями, со своим народом. Identity и есть эта связь.

Соблюдение индивидуальных прав каждой личности важно для демократического общества, но общинная жизнь, жизнь, тесно связанная с обществом, не менее важна для индивидуума. Личность глубоко зависит от мира, в котором она растет Каждый человек родился в определенной семье, в определенной общине, он — часть общей истории, которая связывает членов этой семьи, общины, нации прочными узами Благодаря этому человек выходит за пределы своего узкого и конечного «я», он ощущает связь с чем-то большим, чем он сам. От того, насколько развито это чувство вовлеченности и взаимных обязательств, зависит в конечном счете успех в защите прав как самого индивидуума, так и всего общества.

Ослабление «самости» индивидуума не служит укреплению общества, и именно в этой точке Аристотель критиковал своего учителя Платона. Последний мечтал об утопической республике, где частные привязанности, особенно семейные, были бы уничтожены во имя более крепкой связи личности и государства. Для Платона одно было несовместимо с другим: чем крепче привязанность к семье, тем слабее привязанность к государству. Аристотель был с этим не согласен: для него человек может быть одновременно и хорошим отцом и патриотом, одно не противоречит другому. Более того — крепкие семейные ячейки являются основой крепких общин, которые, в свою очередь, строят сильные нации.

Страх перед identity не ограничивается только Европой: многие либералы в Америке боятся христианских евангелистов, видя в них угрозу демократии. Они убеждены, что евангелисты пытаются подорвать выдержавшее испытание временем разделение религии и государства и снять те барьеры, которые были установлены для предотвращения тотального господства одной самоидентификации.

Я встречался со многими американскими евангелистами. Многих удивляет их необычайно теплое отношение к евреям и Израилю, но на самом деле это отношение родилось не на пустом месте Пуритане в намного большей степени, чем другие религиозные течения, идентифицируют себя с Ветхим Заветом Для них Америка, новый мир, в который они прибыли, в каком-то смысле символизирует Землю обетованную. Более того — в американской истории не было преследований евреев Несмотря на это многие евреи испытывают по отношению к евангелистам чувство страха и недоверия История вражды и преследований со стороны христианской церкви по отношению к евреям, миссионерская деятельность этой церкви и отрицание ею на протяжении веков легитимности иудаизма дают евреям прекрасные основания не доверять христианам-евангелистам — особенно учитывая тот факт, что их поддержка евреев основывается на вере в то, что перед приходом мессии все евреи должны обратиться в христианство.

Тем не менее во время посещения многих митингов евангелистов на меня не могли не произвести впечатления их глубокая симпатия к Израилю и большое количество израильских флагов, являвшихся непременной составной частью этих митингов. — вещь, которую совершенно невозможно увидеть где-либо еще в мире. Когда евангелисты говорят о наших «общих корнях» и «общей приверженности к Богу», многие мои друзья начинают нервно ерзать в креслах. «Разве ты не понимаешь, — говорят они мне, — даже если они не хотят обратить нас в христианство немедленно, они поддерживают Израиль только лишь для того, чтобы ускорить второе пришествие и Спасение». «Какое это имеет значение? — отвечаю я им. — По крайней мере, до прихода мессии у нас есть что делать вместе Когда же он придет, мы сможем решить наш спор, просто спросив его, был ли он здесь прежде. Но до тех пор, пока у нас есть общие враги, до тех пор, пока фундаменталистский, отрицающий демократию ислам угрожает не только Израилю, но и всему свободному миру, давайте трудиться вместе ради взаимной пользы».

Чувство доверия, которое я питаю к евангелистам, во многом основано на моем прошлом опыте. В СССР пятидесятникам запрещалось исповедовать свою религию, их беспрерывно преследовали и высылали, вытесняя все глубже и глубже в Сибирь, вплоть до границы с Китаем — но и там их не оставляли в покое Как неофициальный представитель диссидентского движения по связям с прессой, я в середине семидесятых годов помог лидерам пятидесятников установить их первые контакты с иностранными журналистами, аккредитованными в Москве. Когда меня арестовали, тысячи пятидесятников постились и молились за мое освобождение. В тюрьме я пришел к выводу, что люди с сильной identity являются моими лучшими и самыми надежными потенциальными союзниками — но то же самое справедливо и для свободного общества. Нет сомнений, что такой союз может быть основан только на верности основным принципам демократии. В то же время те, кто исповедует эти принципы, но при этом не обладает сильной identity, в итоге могут оказаться весьма ненадежными союзниками.

На самом деле вопрос ставится так: кто лучше подготовлен к борьбе? Люди с сильным самосознанием и приверженностью к демократии или демократы, отвергающие identity как предрассудок? Какое общество устойчивее? Общество, сильное своими корнями, своим коллективным самосознанием, уважающее право каждого на выражение своей собственной идентичности, или же общество космополитов, мечтающих об утопическом мире без барьеров, не скрепленном взаимными узами ответственности, истории, традиций? С моей точки зрения, ответ на эти вопросы ясен общество, вооруженное сильными identities, которые в то же время ограничены рамками демократии, сильнее общества демократов, безразличных к своей identity. Те, кто ценит свой уникальный образ жизни, будут намного лучше защищать его именно потому, что им будет за что бороться.

Современные теории утверждают, что само понятие нации было изобретено всего несколько веков тому назад. Но не стоит забывать, что евреи, не подходя ни под какие простые определения и выживая в течение веков исключительно за счет своей сильной identity, являлись нацией в течение трех тысяч пет, будучи при этом большую часть своей истории рассеянными по всему миру. Сталин был абсолютно прав, когда утверждал, что евреи, у которых нет своего государства, общей экономической жизни или, по крайней мере, общего места проживания, не подходят под определение нации. Историк и философ Арнольд Тойнби, который не мог найти рационального объяснения существованию этой нации без своего государства, говорил о евреях как о «реликте» истории.