Натан Щаранский - ID. Identity и ее решающая роль в защите демократии

Кардинал ответил, что Израиль обязан защитить интересы церкви, но при этом добавил: «Поскольку в наших кругах говорят, что весь этот инцидент с самого начала является еврейской провокацией, мы не можем вмешиваться и публично защищать вас».

Единственным ответом, который пришел мне в голову, было: «Разговоры в ваших кругах о том, что вся проблема в евреях, мы слышим на протяжении последних двух тысяч лет».

В ходе обсуждения правительством моих рекомендаций тысячи полицейских были стянуты к Назарету, чтобы предотвратить беспорядки, которые должны были разразиться в случае их принятия. Но в этом не было никакой нужды: все предупреждения и угрозы оказались блефом, не было ни кровопролития, ни насилия Как только правительство начало действовать, исламское движение стало быстро терять свою силу и привлекательность. Очень быстро Назарет снова превратился в демократический город, в котором люди не боятся говорить то, что думают.

Урок, который можно извлечь из всей этой истории, прост: умиротворение экстремистов никогда не приводит к желаемым результатам, оно лишь разжигает их аппетиты и укрепляет позиции. В результате в обществе создается атмосфера страха, которая расшатывает сами основы демократии.

Политика сотрудничества и поддержки местных арабских лидеров в Израиле не только возможна, но и необходима мы должны работать с теми, кто поддерживает израильскую демократию, и давать решительный отпор тем, кто бросает ей вызов Только таким образом можно обеспечить свободное и мирное сосуществование евреев и арабов в одном государстве Всякий раз, когда идея еврейского государства оказывается под угрозой, экстремисты чувствуют себя на коне, при этом во имя уничтожения Израиля они апеллируют к той самой демократии, против которой ведут ожесточенную борьбу. Прямым результатом успеха постсионистской идеологии стала Хайфская декларация, призывающая к уничтожению еврейского характера государства и требующая права на возвращение всех палестинцев, покинувших страну в ходе войн 1948 и 1967 года. Требование это на самом деле является замаскированным призывом к ликвидации еврейского государства и возвращению евреев к статусу еврейского меньшинства в рамках арабского государства Эти требования пробуждают к жизни старые страхи и являются для многих доказательством того, что основной проблемой Государства Израиль являются проживающие в нем арабы Я верю, что это не так: я убежден, что все зависит от нас самих.

Израиль может оставаться жизнеспособной и сильной демократией, которая обеспечивает необходимые условия для процветания всех самоидентификаций. Для евреев это означает identity, сформировавшуюся совместной историей, судьбой и коллективной повседневной жизнью в рамках еврейского государства. Что касается арабов, то выбор находится в их руках: быть ли интегрированными в культуру и историю развивающегося еврейского государства или остаться автономной общиной, которую связывает с государством уважение к демократическим законам и нормам, но не более.

Израиль не только может остаться одновременно еврейским и демократическим государством — само его выживание зависит от этого.

Два слова — «демократия» и «мир» — пользуются сегодня особой популярностью При этом по степени употребления и злоупотребления «мир» далеко обогнал «демократию». Ради мира Запад готов пойти на все. Что же касается СССР, то здесь вся общественная жизнь была посвящена «борьбе за мир». Когда молодая Советская Россия решила выбросить на свалку истории не только царский режим, но и царскую орфографию, заменив ее новой, социалистической, слова «мipъ» и «мир» стали писаться одинаково — мир. От лозунга моего детства «миру — мир» невозможно было скрыться, он преследовал нас повсюду, лишний раз подчеркивая, насколько «мирными» были попытки СССР подчинить своему влиянию весь мир. Все прогрессивное человечество принадлежало к лагерю мира, а Советская армия, контролировавшая треть земного шара, называлась «армией мира» Во имя победы дела мира во всем мире диссиденты посыпались в тюрьму, ракеты — на Кубу, а танки — в Чехословакию.

Но слово «мир» любимо не только диктаторами. Возвращаясь в 1939 году из Мюнхена, где западные правительства предали чехов и пошли на сделку с Гитлером, британский премьер Чемберлен торжественно провозгласил в аэропорту: «Я принес своим современникам мир!»

И сегодня, в нашем посткоммунистическом мире, «мир» остается самым популярным словом. Применение его может быть самым неожиданным: во время моей работы в качестве журналиста в журнале «Джерузалем рипорт» мне пришлось иметь депо с редактором, который называл одного из лидеров Организации освобождения Палестины «мирным активистом». Это происходило еще до Осло, когда ООП открыто занималась террористической деятельностью и во всем мире считалась террористической организацией. На мой вопрос «Почему мы называем активистом мира человека, не готового признать право Израиля на существование?» я получил ответ: «Потому что, в отличие от своих коллег, он хочет разрушить Израиль мирными средствами».

Нет сомнений, что популярность слова «мир» не случайна: она отражает естественное для каждого из нас стремлении к нормальной и мирной жизни. Именно поэтому лагерь мира включает в себя подавляющее большинство человечества, всех тех, кто не хочет жить в постоянном страхе за себя и своих детей. Слово «мир», таким образом, становится в определенной мере синонимом слова «жизнь», при этом жизнь, по вполне понятным соображениям, считается самой высшей ценностью Однако в действительности для большинства людей ни мир, ни жизнь не являются высшей ценностью. Все зависит от того, о каком мире или какой жизни идет речь: те самые англичане, которые так тепло приветствовали заявление Чемберлена о том, что он принес им мир, рискуя жизнью, боролись затем с Гитлером на фронтах Второй мировой войны И они, и большинство жителей Великобритании предпочитали бороться и даже умереть в борьбе за свободу, чем жить под «мирной» немецкой диктатурой.

В своем бессмертном «Фаусте» Иоганн Вольфганг Гёте напрямую связывает жизнь со свободой, говоря, что это две части одного целого: «Лишь только тот достоин мира и свободы, кто каждый день идет за них на бой». Для того чтобы жизнь представляла ценность, она должна быть жизнью свободной — жизнь раба полноценной не является Таким образом, только свобода дает каждому человеку, группе, общине и нации возможность сформулировать принципы, на основе которых они хотят построить свою жизнь. Зто принципы, которые для них важнее самого мира, принципы, за которые они готовы бороться и даже умереть.