Георгий Ермолов - Путин, Россия и Запад: О чем молчит Би-Би-Си?

25 октября состоялись некоторые назначения в новом правительстве. В рамках этих назначений Сердюков сделал вид, что подал в отставку ввиду родственных отношений с новым премьером, а президент сделал вид, что не видит в этом проблемы, таким образом, все остались при своих интересах и на своих местах. Во всех СМИ развернулась оголтелая показуха бурной деятельности Зубкова, его публичные разносы министров и популистские заявления мелькали на всех телеканалах. Здесь, пожалуй, был некоторый тактический прокол, так как всем своим поведением он демонстрировал исключительно примитивный, волюнтаристский подход и тупое администрирование, а учитывая непрекращающуюся концентрацию в СМИ двух главных персонажей, многим становится понятна его истинная роль в происходящем спектакле. При ближайшем рассмотрении Зубков — типичный руководитель-«совок». Он вполне мог быть сильным директором совхоза, так как жесток, туповат, требователен. В рамках плановой экономики — идеальный управленец. Вообще вся компания, выбравшаяся в тот период на первые роли, словно была призвана показать ужасающий вакуум, сконцентрировавшийся вокруг Путина. Нам попросту демонстрировали, что альтернативы ему нет.

Сам же Путин не прекращает колесить по миру: то он в Германии, а вот уже в Иране, на саммите государств Каспийского бассейна, и все время о чем-то договаривается и что-то подписывает. Каждый день его деятельности свидетельствует о том, что никуда он уходить не собирается и тем самым до предела закручивает интригу.

Второго декабря состоялись думские выборы, а уже 10-го четыре партии: «Единая Россия», «Справедливая Россия», «Аграрная партия» и «Гражданская сила» выдвинули Д. Медведева единым кандидатом в президенты. На следующий день Медведев выступил с обращением к Путину, предлагая возглавить правительство после выборов.

Так завершилась эта, без преувеличения, великолепная многоходовая комбинация, обеспечившая создание однородного законодательного органа, а затем и общего монолита власти. Предельно точную характеристику концептуального аспекта проблемы дал Гейдар Джемаль:

«Основная цель глобальной мировой элиты — это исключить любые риски для преемственности своих династий. Россия же испокон веков была и остается поныне основным источником таких рисков. Как пример — убийство царской семьи, которое сохраняется в генетической памяти элиты вечно».

Наверняка многим известен любопытный феномен: в период путинского президентства повсеместно и совершенно разным по социальному статусу, образовательному цензу и сексуальному пристрастию женщинам неизменно и со стабильной периодичностью снился Владимир Владимирович в исключительно благовоспринимаемых мизансценах и ощущением счастья при пробуждении. Подчеркнем — это хоть и неофициальный, но вполне научный и достаточно расширенный социологический опрос. Пусть авторы проекта «любим Путина» считают, что мы все поверили в непревзойденное мужское обаяние президента, тем более что на этой же позиции стоит целый ряд ведущих отечественных сексологов. Например, по мнению Л. Щеглова, для женщин одна только причастность к власти уже является мощным эротическим фактором, а уж то, что имидж Путина в полной мере соответствует представлениям о «настоящем мужчине», не вызывает никаких возражений даже у его противников. Нельзя отрицать, что для восприятия русской женщины он вполне может быть олицетворением многих чаяний: не пьяница, не разгильдяй, не курит, спортсмен. Да и на подсознательном уровне женщины чувствуют: надежен, не предаст, не побежит по бабам, а кроме того, и самолетом управляет, и детей любит. Одним словом, полный набор достоинств, как в том анекдоте: «Разрешите представиться. Капитан дальнего плавания, военный летчик, полковник Чингачгук».

Наверняка кому-то из женщин снится Киркоров, кому-то — братья Кличко, кому-то — Касьянов или Прохоров. Иногда. Но почему-то эти явления не приобретают масштабов, заслуживающих изучения. Они даже не упоминаются в ходе проведенных опросов. Может быть, женщины просто стесняются в этом признаваться? А вот о Путине — не стесняются. И это тоже может быть одной из позиций исследования. Рамки опросов, к сожалению, не позволяли выяснить, как часто, например, эти женщины смотрят телевизор, а если смотрят, то преимущественно какие программы и в каких объемах. Единственное, что достоверно известно, что в числе этих женщин есть такие, кто в реальной жизни не испытывает к нему никаких чувств, а есть и такие, у которых он вызывает откровенную, осознанную неприязнь. Этот тип женщин просыпается по утрам в состоянии полного недоумения.

* * *

Попытки разобраться в конкретных методиках манипуляций массовым сознанием — дело бессмысленное в современном мире, потому что методикам этим несть числа и присутствуют они во всех сферах общественной жизни. Для России это явление относительно новое, возраст его можно условно приравнять к возрасту перестройки, когда в стране начались первые опыты либеральных прививок. Некоторые специалисты в области социальной психологии ошибочно ставят знак равенства между понятием «промывание мозгов» в тоталитарной системе коммунистического толка и понятием «манипуляция сознанием». В качестве примера нередко приводят знаменитый роман Д. Оруэлла «1984», трактуя его как антиутопию тоталитарного общества, по умолчанию — коммунистического типа. То, что роман был запрещен в Советском Союзе, сегодня представляется злой иронией и вызывает эмоции, сравнимые с эмоциями гомерического хохота. И дело здесь не в том, что в содержании романа кто-то находил черты, сходные с чертами советской действительности. Такие черты определялись, как правило, западными советологами, с одной стороны, и диссидентской средой — с другой, на основе чего советская цензура, уникальная в изощренности мышления, принимала решение о запрещении того или иного произведения, нередко даже не в состоянии понять, почему именно это делает. А все дело в том, что роман представляет собой упрощенную технически и художественно оформленную вариацию книги 3. Бжезинского «Технотронная эра». Трудно обвинять коммунистических идеологов того времени в том, что они не разглядели в этом увлекательном по форме и жутком по содержанию произведении идеальный образчик контрпропаганды неолиберализма и постиндустриального общества, — в то время мы еще были далеки от истинных представлений о масштабах принудительной глобализации. Будь оно иначе — этот роман вошел бы в учебники старших классов средней школы. Жаль, что советские цензоры не потрудились хотя бы изучить и проанализировать биографию автора, многое тогда встало бы на свои места.