Геннадий Гудков - За что меня невзлюбила «партия жуликов и воров»

И у нас есть и другое. У нас вот эти блоки, которые управляют всеми программами, они вообще черный ящик. Чего там есть, никто не знает. Тем не менее, мы закупаем, по-моему, на 13 миллиардов долларов программного продукта, компьютеров, вот этих СУБД. И, конечно, мы подвергаемся огромной опасности. Если вдруг там что-то заложено, чего проверить невозможно, то, допустим, в случае каких-то боевых не дай бог действий часть нашей компьютерной системы может просто какой-то командой из космоса, со спутника, сигналом быть выведена напрочь и вообще быть уничтоженной. Еще хуже, если введут сигнал, который вводит сбои в эту программу, она будет выдавать черти чего, какие-то там команды, ракета полетит как сумасшедшая куда угодно, только не куда нужно.

Вот эта зависимость у нас существует, это есть. Мы зависим как раз сегодня от того, что там разработчики вкладывают в наши компьютерные сети. Мы же не сами их делаем. Вот проблема какая. Не мы от них, а как раз по нас может быть нанесен информационный такой, программный удар.

И. Воробьева: Так если рассуждать, то, получается, Китай вообще будет властителем мира, потому что большинство техники делается там.

Г. Гудков: Нет, нет. Ну, я, опять-таки, хочу вас поправить. Наиболее важные детали компьютеров, которые используются в стратегической сфере, не делаются в Китае.

И. Воробьева: Ну слава богу.

Г. Гудков: Почему я говорю, что есть технологическое ограничение. Другое дело, что там можно обойти, скопировать чего-то как-то. Но все равно самые-самые последние достижения технологические – они, конечно, скрываются, прячутся. И здесь бывают элементы в том числе и шпионажа реального. Но вряд ли это используется в светофорной технике.

Т. Дзядко: Светофорная техника – да. У нас в студии Геннадий Гудков, напоминаю. Скажите, а вообще если говорить про уровень нашей внешней деятельности, а конкретно шпионской деятельности, насколько, если сравнивать, например, с Советским Союзом? Мы все имеем некое представление, ощущение, что в советские годы это было развито сильно.

Г. Гудков: Ну, качественная разведка была, да.

Т. Дзядко: Насколько сегодня все это выглядит? Как это все выглядит сегодня?

Г. Гудков: Ну, я не могу сейчас, как бы, профессионально уж совсем (я немножко подотстал). Но мое личное впечатление, что, конечно, качество нынешней разведки очень сильно уступает качеству разведки Советского Союза. Да, в Советском Союзе тоже в 80-е годы начались процессы разрушения разведки, очень много было блатных, очень много было всяких… Ну, к тому же идеологическое стало звено портиться, ухудшаться, поэтому пошли там серьезные провалы в 80-е годы, о которых даже сейчас предпочитают не вспоминать. Ну, достаточно там вспомнить расстрелянного американского агента, который был сначала секретарем парткома института, который готовил всех разведчиков Советского Союза, а потом он был начальником Управления кадров внешней разведки. Такого уровня у них агентура была.

Поэтому, конечно, там тоже пошли процессы в 80-е годы, особенно в конце, во второй половине негативные. Но если мы берем до этого периода…

Т. Дзядко: Я прошу прощения, это эпизод 1982 года, когда из Франции было выслано какое-то большое количество сотрудников посольство.

Г. Гудков: А, ну да. Нет, ну это, все-таки, были больше политические вещи, а я вам говорю о серьезных агентурных провалах. Ну, правда, в нелегальной разведке таких провалов, как Потеев, не было никогда – это первый такой провал, который, к сожалению, говорит о том, что дела в нашей разведке как и в целом в стране идут не очень, мягко выражаясь.

Понятно, что качество разведки ныне не то, хотя, возможностей для разведки получается все больше и больше, мир компьютеризируется, очень сложно выявить каналы связи, очень сложно иногда выявить передачу информации. Не обязательно там микроточку эту делать, куда-то ее прятать в фуфайку и так далее. То есть появились новые возможности, которые, действительно, помогают работать разведке. Но качество кадров, мне кажется, сейчас упало. И это сказывается на провалах, на досадных ошибках, на качестве информации.

Ну, как, например, можно объяснить иначе как не провалом разведки ошибку в оценке войны в Ираке со стороны США? Ну, полностью провалились. Все наши прогнозы, все наши оценки оказались недостоверными. И американцы вместо того, чтобы напороться на сопротивление серьезное иракской армии, оказалось, что они там за 2 недели прогулялись по всей стране. Они потом получили проблемы. Но с точки зрения военной готовности Ирака оказалось, что никакой нет. Анаша разведка там докладывала, что ура, там, вперед на танки, иракцы всех порвут. Никого они не порвали.

И таких проколов много. Много очень. Я сейчас вижу, допустим, во внешнеполитической сфере многие события для наших руководителей страны оказываются неожиданными, чего быть не должно. Если хорошо работает политическая разведка и она собирает не только информацию в ряде газет и Интернете, но она еще и собирает информацию от агентуры в МИДе, от агентуры, допустим, в спецслужбах, агентуры в каких-то внешнеполитических структурах… Разведка должна добыть то, что прячется. Не то, что открыто все говорят с трибун, а должна говорить то, что на совещании у министра, у замминистра, у начальника департамента на столе, какие бумаги лежат, какие планы, какие шаги и так далее. Это мы берем политическую сферу. Тогда это будет разведка. Тогда они говорят: «Знаете, вы поедете на переговоры, господин президент, вам там попытаются вот это впарить туфту. Вы не соглашайтесь, потому что у них вот здесь вот такое-то, такое-то, такое-то заготовлено. И вы им сразу скажите, и тогда вы будете на коне, будете знать их истинные намерения, планы». А этой информации упреждающей такой, мне кажется, нет.

И. Воробьева: То есть это как слепые котята.

Г. Гудков: Ну, не то, чтобы как слепые, нет. Наша разведка неплохая, на самом деле. Она неплохая. Если мы берем вообще страны с разведками, конечно, мы здесь выглядим неплохо. Но у нас была одна из лучших разведок, сейчас мы стали всего лишь одной из стран, которые обладают разведывательными возможностями. И Управление «С» мы не разрушили, к счастью, до конца, есть и другие возможности…

Т. Дзядко: Управление «С» – это что?

Г. Гудков: Техническая разведка наша неплохо работает.

Т. Дзядко: А Управление «С» – это что такое?

Г. Гудков: Ну, это нелегальная разведка, это очень сложный вид разведки, который могут позволить себе иметь буквально считанные страны в мире.

Т. Дзядко: Ну, это в смысле Анна Чапман или что?

Г. Гудков: Ну, Анна Чапман – это просто эксперимент Управления «С». А вообще в Управлении «С» традиционно работают на глубоком внедрении агентуры, и это самый сложный, самый филигранный вид разведки. Она у нас есть. И сказать, что наша разведка плохая – это было бы неправильно. То, что снизился уровень разведывательных наших, совершенно очевидно. Это даже не нужно быть особо посвященным, нужно просто смотреть, что происходит в международной сфере, что происходит в военно-политическом сотрудничестве, что происходит в каких-то прогнозах и так далее.