Станислав Белковский - Апология Владимира Путина: Легко ли быть царем?

В 2003 году началась война из-за сотового оператора «Мегафон» между министром связи Леонидом Рейманом и владельцем «Альфа-групп» Михаилом Фридманом. Сколько многомудрых наблюдателей предрекали, что Фридман вскоре поедет вослед Ходорковскому, ибо Рейман — настоящий верный товарищ и давний партнер Путина! Результат: после 4 лет изнурительной битвы Фридман победил. Его права на 25 % акций «Мегафона» были признаны. Почему? Потому что у него было больше разнообразных ресурсов и он грамотнее ими управлял.

В 2007 году по ходу очередной межклановой схватки был арестован заместитель министра финансов РФ Сергей Сторчак. Его начальник и покровитель Алексей Кудрин, не без оснований считающийся близким личным другом Путина, сделал все возможное, чтобы Сторчака освободить. И президента просил. И поручительство подписывал. Результат: намедни суд вновь продлил Сторчаку содержание под стражей.

А почему до сих пор толком не заработал Следственный комитет, возглавляемый доверенным лицом и однокашником Путина Александром Бастрыкиным? А потому, что группы влияния, поддерживающие конкурирующую фирму — Генпрокуратуру во главе со скромнотихим Юрием Чайкой, сегодня в совокупности не слабее, чем кланы, пролоббировавшие прежде создание Следственного комитета и передачу туда следственных функций. И сдвинуть воз с мертвой точки не получается, как бы полновластный президент РФ ни пытался кушать русскую землю прямо из приснопамятного горшка.

Кстати, главная олигархожертва путинской эпохи — Михаил Ходорковский — сел в тюрьму потому, что он-то (в отличие от всех абрамовичей и фридманов) действительно нарушил правила игры, поставив под сомнение как священный принцип приватизационной круговой поруки, так и право державного «раба на галерах» получать за свой рабский труд достойное нефтяное вознаграждение. Не произвол Путина, но логика системы привели экс-владельца ЮКОСа в Краснокаменск. Точно так же, как не политические амбиции, но эта же логика системы привела самого Путина — в Кремль.

В стране за постсоветский период создана не вертикаль, а самая настоящая горизонталь власти. Политическое решение при такой горизонтали есть результирующая противоречивых интересов этих самых 15 (может быть, 14 или 17, но точно не двух и не ста) групп влияния. Можно сказать, что в сегодняшней России есть по меньшей мере 15 Минфинов, 15 ФСБ, 15 Генпрокуратур и т. п. Не считая созданной в 2007 г. когорты госкорпораций в форме некоммерческого партнерства, которые являются государственными по способу создания и источнику первичных ресурсов, но не по механизму управления и уж точно не по составу фактических бенефициаров. (В этом смысле образцом для путинских «госкорпораций» можно считать противоречиво известную компанию «РосУкрЭнерго»). Эти государственные корпорации — не что иное, как перешедшие под частный контроль отраслевые министерства, не входящие притом в состав правительства и вообще не подотчетные исполнительной власти.

Горизонталь власти — почти идеальная система для утилизации советского наследства. Но она абсолютно непригодна для масштабных преобразований и реализации больших общенациональных проектов. Потому что собрать эту горизонталь в единый созидающий кулак совершенно невозможно.

Бедный Медведев!

Во чреве китовом, или Медведевское большинство

Не менее важно рассмотреть и вопрос о психологическом состоянии страны и ее элит накануне весны 2008 года. А этот вопрос, в свою очередь, подводит нас к рассуждению о социальной опоре (базе) развитого путинизма-медведизма.

Еще два десятилетия назад обнаружилась усталость русского народа от больших планов, грандиозных свершений и забегов в непредсказуемое далеко. Наш классический согражданин больше захотел получить колбасу без очереди, приобрести корейский видеомагнитофон, упасть на прокуренный диван и погрузиться в те самые «обывательщины нити», которые дотоле мы так любили хулить и порицать.

Правда, весенний воздух перестройки все же звал на улицы, на митинги, к белым домам и новым свершениям — теперь уже на демократический ниве. Воздух бодрил и не давал уснуть.

Но в 1990-е годы элита — строитель будущего гламурного авторитаризма — точно поняла, что народ пора из политики убирать. Иначе хаос в стране примет неизбывный характер. Всем нам агрессивно напомнили, что надо брать потребительский кредит и, по возможности, его пролонгировать до бесконечности, а в дела власти лучше не вмешиваться. И зачем, собственно, смотреть «Итоги» или «Намедни», когда есть куда более душеполезные «Программа-максимум» и «Камеди-клаб»?

К 2008 году мы имеем 75 % населения, вообще не интересующихся, кто будет ими править. Откуда эта цифра? Это рейтинг Дмитрия Медведева. То есть рейтинг народного безразличия к персоне будущего президента страны. Ясно, что ровно те же 75 % поддержали бы и Сергея Иванова, и Виктора Зубкова, и даже Любовь Слиску. С точки зрения народа, власть теперь формируется где-то на Марсе, и зачем, собственно, пытаться вникать в непостигаемое? Тем более что горизонталь власти на низовом уровне дает возможность решать все насущные вопросы за мелкие взятки, совершенно независимо от того, кто там сидит в Кремле и какую политику собирается проводить.

Но современный народ наш не интересуется не только властью. Сегодняшний гражданин РФ, как правило, абсолютно безразличен ко всему, что выходит за пределы его личного квартирного мирка. Ничто общее, общественное — не интересует. Надоело, завяло. Социальная связность утрачена. Каждый живет и играет только за себя и для себя. Атомизация достигла того предела, о котором ультралиберальные утописты конца 1980-х не могли и мечтать.

Между правящим слоем, который при новом президенте должен решить последнюю задачу (см. выше), и безразличным народом стоит новый интеллектуальный класс, который вполне можно назвать «постинтеллигенцией». Этот класс оформился в 1990-е годы; его идеология при Путине почти полностью вытеснила классический русский интеллигентский дискурс, предполагавший наличие у образованного (по крайней мере, считающегося таковым) человека минимального набора из двух органических чувств:

— гражданского долга; — вины перед забитым русским народом. Философия «постинтеллигенции», которая при гламурном авторитаризме диктует интеллектуальную моду и повестку дня, сводится к следующему:

— не надо переживать о народе, потому что интеллигентские переживания не принесли народу и самой интеллигенции ничего, кроме страданий и зла;

— гламурный авторитаризм хорош тем, что оставляет нетронутыми бытовые свободы — дежурную бутылку виски и поездку за границу в любое время ночи и дня — освобождая интеллектуала от любой и всякой ответственности за положение дел в стране и состояние общества; это, по большому счету, и есть настоящая свобода;