Станислав Белковский - Апология Владимира Путина: Легко ли быть царем?

— Вы иронизируете, Станислав! — добавил тогда будущий глава Минкульта.

Нет, я не иронизирую. Все гораздо хуже…

2012 г.

Помните старую шутку, что главный персонаж картины Пикассо «Девочка на шаре» — это мужчина на кубе? (Скорее всего, имелся в виду не Фидель Кастро, хотя и он, возможно, тоже.) Сюда же можно приплести не менее опытный анекдот про пьяного ворошиловского стрелка, который никак не может понять, почему в центре Москвы стоит памятник Пушкину, если попал Дантес.

Это я вот к чему.

Хотя 60 лет 7 октября (между прочим, в день образования ГДР) исполняется президенту РФ Владимиру Путину, эту статейку я начну не с него, а с себя.

Разочаровавшись некоторое время назад в российской оппозиции (пытливые читатели Slon могли в этом убедиться по моим текстам в 2012 году) и вообще в политических технологиях как способе трансформации наличной (и безналичной) политической реальности, я решил, от греха подальше, стать простым писателем. Это, конечно, скажете вы, типично русский путь. Но с одной атипичной деталью: я решил стать сразу не русским, а немецким писателем.

Я посчитал, что русских писателей, во-первых, и так до фига, а человеку в возрасте не следует заведомо теряться в толпе. Во-вторых, почти все наши русские писатели недавно примкнули к оппозиции, и это значит, что мне, пусть даже как их наимладшему брату (своего рода Иванушке-дурачку семитского замеса), придется снова вернуться туда, откуда недавно ушел. А я, несмотря на повышенный интерес ко всему немецкому (особенно медицине), всегда неоднозначно относился к теории вечного возвращения.

Потому ваш покорный слуга написал и решил издать в Германии совершенно немецкую книгу о нынешнем юбиляре — Владимире Путине. Вы будете смеяться, она скоро увидит свет. (И, наверное, ужаснется от этого ослепительного зрелища.)

Дело здесь не только в том, что есть информповод (юбилей), а немцы относятся к ВВП особенно трепетно, ошибочно полагая, что он хорошо владеет немецким языком. Но и в том, что я давно знаю: неплохо продаются только такие русские человеческие бренды: «В.В. Путин» и «К.А. Собчак». С недавних пор еще — Pussy Riot, но про них уже напишет следующее (после меня) поколение начинающих писателей.

С К.А. Собчак я знаком очень мало, и потому писать о ней мне страшновато. С В.В. Путиным я вообще практически не знаком, потому могу писать о нем все, что угодно, в любом объеме. Согласно одному из законов Сирила Паркинсона, только два человека идеально представляют себе миллиард долларов: миллиардер и нищий. Вот в роли этого самого нищего — по отношению к объекту изучения, то есть В.В. Путину, — я и решил выступить.

Ниже я — в рекламных целях — привожу один-единственный фрагмент этой книги. Он основан на изысканиях моей личной структуры ФСБ (Фонд Станислава Белковского) в области астрополитологии. То есть новой, стремительно набирающей влияние научной дисциплины, позволяющей объяснить отечественную и мировую политику с сугубо астрологических позиций.

Итак, поехали.

Есть науки серьезные, а есть — не очень

Я как политолог (если можно так выразиться) к числу вторых, то есть не очень серьезных, отношу, например, политологию.

Нет, конечно, все в этой науке рассчитано, расписано, расчислено и систематизировано. И про общественные структуры мы все знаем, и про политические системы, и про сломы социальных поверхностей, и про плоский мир в информационном обществе. Если бы в мире не было политологов, — а все мировые вузы ежегодно выпускают их явно больше, чем в зоопарках Земли рождается обезьян, — то давно обанкротились бы крупнейшие кейтеринговые компании, которые обслуживают сегодня сотни политологических и приравненных к ним конференций по всему миру. Заодно и поставщики кофе серьезно бы пострадали. Ибо coffee break — точка экстремума любой политологии, а кульминация ее — фуршет.

Так что пока у Nescafe есть еще деньги, чтобы снимать в рекламе самого Джорджа Клуни, наука политология не умрет, соответствующие факультеты и кафедры не закроются. Слава богу.

В то же время я не могу предательски (по отношению к номинальным коллегам) не констатировать, что современный специалист нашего медального профиля вообще, как правило, в девяти случаях из десяти не может делать правильных выводов. Во всяком случае, таких, что рассматривались бы как научные хотя бы в приблизительном смысле слова.

По двум системообразующим (дискурсообразующим) причинам.

А) Истинный политологический вывод может быть сделан только на базе строго конфиденциальной информации, которой у меня/моих коллег нет и быть не может. Только очень наивный профессор из Гарварда или Йеля способен считать, что истекающий важностью сенатор или всемирно известный продавец пылесосов приглашает его на закрытый ленч в какой-нибудь дубовой комнате отеля «Плаза» (NY, NY), чтобы рассказать скрытую правду, доступную только посвященным, но не профанам. В таких случаях нашего брата чаще всего пичкают откровенной дезинформацией в надежде, что мы на следующий день расскажем все на ухо, по большому секрету, знакомому обозревателю The Washington Post — и, соответственно, утечка пойдет-поедет, постепенно разойдется, и великий обман общественности удастся на славу. Стоимость же обмана не превысит $70 с человека, которые (со скидкой) попросит видавшая и не такие виды дубовая комната. Впрочем, иногда пылесосный король может рассказать и некую глубоко научную правду о романе султана Брунея с его собственной карликовой черепахой, но это означает лишь одно: организатор ленча активно употребляет в пищу плоды переработки пейотля; а хорошо это или плохо — Бог весть, ибо здесь уже никакая наука, даже медицинская, не в курсе дела.

Б) Классический политолог призван и обязан рассуждать, опираясь на старые тенденции, которые в момент рассуждения как раз и меняются, причем никого не предупредив. И прознать про качественное изменение наш вальяжный брат может лишь после, но не до. Характерный пример: за считанные месяцы до начала череды забавно-кровавых революций в странах MENA, то есть «арабской весны», подавляющее большинство маститых специалистов утверждало, что старые светские клептократы в Египте, Тунисе и Кº продержатся еще долго, так как: им, по большому историческому счету, нет альтернативы; элиты консолидированы; у радикальных перемен нет сколько-нибудь осязаемой социальной базы; да и вообще никто, совсем никто не хочет прихода к власти исламистов. Но вскоре череда революций грянула, социальная база сразу откуда-то взялась (нашлась), египетский менеджер Google Ваэль Гоним стал человеком года по версии журнала Time, а исламисты через год пришли к власти, никого, особенно политологов, и не спросив. И тогда мы с коллегами, следуя бессмертному принципу Уинстона Черчилля, объяснили всему миру, почему наш предыдущий прогноз, оказавшийся неверным, на самом деле был верен, как никогда и нигде. Получилось ли у нас — судить вам.