Вадим Кожинов - Красная сотня

Но самое удивительное даже не в этом. Невозможно оспорить следующего факта: Джохар Мусаевич Дудаев смог стать президентом только потому, что он — генерал Советской армии. А между тем он достиг своего высокого чина в частности или даже главным образом потому, что мастерски руководил так называемыми ковровыми бомбардировками в Афганистане, которые привели к гибели множество исповедников ислама! И это тяжкое и даже жестокое противоречие никак не снимешь…

Невольно возникает здесь сопоставление с первым президентом Абхазии, который всей своей личностью — без каких-либо самых малых «отклонений» и «масок» — воплощал историческую и современную волю своего народа.

Трезвый взгляд на ход событий, начавшихся в 1991 году в Чечне, неизбежно приводит к убеждению, что перед нами — чисто политическая борьба, борьба за власть, в особенности над экономикой, а национальные и исламские идеи являются в сущности декорацией, точно так же в существующей с 1991 года «суверенной России» национальная и православная идеологии имеют чисто декоративное значение — и этот похожий на двуголовую курицу герб, и эти свечи в руках вчерашних партаппаратчиков, заявившихся в Успенский собор…

Могут возразить, что неправомерно делать обобщающие выводы исходя из одной лишь фигуры первого чеченского президента. Однако какие «показатели» ни возьмешь, все они недвусмысленно говорят о том, что идея национальной суверенности и национального возрождения являет собой только декорацию. Так, например, в Чечне — как и в каждой северокавказской республике — до установления дудаевского режима издавалось за год несколько десятков книг на родном языке. В 1992-1993 годах, несмотря на так называемые «реформы», в большинстве национальных республик Северного Кавказа издание книг на родном языке либо осталось на прежнем уровне, либо даже выросло. Между тем в Чечне в 1992 году не вышло ни одной книги на родном языке, а в 1993-м всего лишь две…

Но, пожалуй, еще более впечатляюще положение с изданием газет, которые вроде бы были нужны режиму для оперативной пропаганды своих идей. Тем не менее, если в 1980-х годах на чеченском языке издавались 9 газет, то в 1992-м — 7, а в 1993 году — только 4! Но и это еще не все: резко упала периодичность выхода газет (то есть количество появляющихся за год номеров) — почти в 10 раз, а общий годовой тираж газет — аж в 15 раз! И, как ни удивительно, количество газет, издававшихся в Чечне на русском языке, напротив, росло: 15 в 1980-х годах, 22 — в 1992 году!

Дело ясное: те, кто пришел в 1991 году к власти в Чечне, занимались всякого рода политико-экономическими акциями, а родной язык, эта основа национальной культуры, был им явно ни к чему.

В связи с этим стоит еще раз процитировать книжку Вачнадзе. Он пытается толковать чеченские события как всенародную борьбу за национальную и религиозную суверенность, но он же — и это в высшей степени показательно — пишет (напомню, в 1993 году): «Хроническая безработица вынуждает сотни тысяч чеченцев отправляться на заработки в Россию и там нередко пополнять ряды криминальных и предпринимательских структур».

«Сотни тысяч» — это, надо думать, гипербола, да и едва ли суть дела в «безработице» в собственном смысле этого слова; речь должна идти о стремлении к особо крупным «заработкам». Но главное в другом: люди, вроде бы поглощенные целью создания самостоятельного государства, в то же время не желают оставаться в его пределах, хотят жить в России, а не на своей родной земле. Тысячи абхазов бежали в Россию от Грузии. А от кого бегут в Россию сотни или, вернее, десятки тысяч чеченцев?!

Но пойдем далее. Ныне абсолютно ясно, что установившийся в 1991 году в Чечне режим был внедрен наиболее влиятельными тогда российскими политиками. Правда, вскоре же выяснилось, что новая власть в Чечне не намерена быть простым орудием новой российской власти, а решила скопировать ее политику целиком и полностью и сделать Чечню такой же «суверенной», какой стала «Российская Федерация», выйдя из СССР. И уже 8 ноября 1991 года появился президентский (РФ) указ о ликвидации чеченской суверенности. Впрочем, тогда он был быстро отменен и как бы восстановлен лишь через три года — в ноябре 1994-го, когда российская власть начала войну против всецело порожденной ею самой «суверенной Чечни».

Говоря о «суверенной Чечне», я не имею в виду чеченский народ, — так же, как я ни в коей мере не отождествляю волю русского народа с акциями сегодняшней власти в РФ. Официальные московские СМИ в течение десяти лет твердили о криминальной экономике в Чечне, но ведь и экономику РФ не определишь иначе… И война, которая шла в 1994 году, — это война «двойников», которые совершенно неизбежно должны были столкнуться на своей общей дорожке.

Постоянно говорят о борьбе за «территориальную целостность России». Конечно, это необходимая и неотменимая проблема, но речь-то идет вовсе не о целостности реальной исторической России, а о соблюдении произвольно проведенных после 1917 года и не раз резко менявшихся линиях на карте Евразии. И идея «целостности» — это, в конечном счете, также декорация, а истинный смысл войны 1994 года состоял все-таки в борьбе двух однородных режимов, к тому же, повторюсь, второй из них — в Чечне — прямо и непосредственно был порожден первым…

Тяжелейшие испытания чеченского народа в 1944-1957 годах, конечно, невозможно забыть, но едва ли основательны утверждения о подавлении чеченского народа в течение последних десятилетий. Дудаев не раз заявлял, что если бы не было распада СССР, вообще не возник бы самый вопрос о чеченской «суверенности». И в этом он был совершенно прав. Ибо, как уже сказано, суверенность — это была только декорация для борьбы политических и экономических соперников-двойников.

Нынешние газетно-телевизионные рассуждения о межнациональных конфликтах, как правило, имеют весьма или даже крайне поверхностный и поражающий узостью кругозора смысл. Они, эти рассуждения, почти никогда не выходят за временные и пространственные пределы государства. Людей пытаются уверить, что именно и только данный исторический период в данной стране породил и порождает тяжкие столкновения между народами.

Но если обратиться к сегодняшним межнациональным конфликтам в странах Востока и Юга, где в ходе таких конфликтов ежемесячно погибают сотни людей (хотя бы потому, что в этих странах — в сравнении с Западом — отсутствуют четко отлаженные и мощные силы охраны порядка), положение в России окажется — по крайней мере, пока — не столь уж «страшным»…

Но главное не в этом. Главное в том, что возникновение межнациональных конфликтов, как убеждает современная мировая реальность, определяется не социально-политическими обстоятельствами (ведь в Великобритании и Испании, или, с другой стороны, Индии и Шри-Ланке, или, наконец, в Прибалтике и Закавказье эти обстоятельства принципиально различаются), а более сложными и глубокими причинами.