Юрий Прокофьев - Как убивали партию. Показания Первого Секретаря МГК КПСС

На конференции была принята программа реформ:

— политической системы власти — свободные выборы, усиление роли Советов, во главе которых рекомендовалось избирать партийных лидеров;

— конституционной реформы — создание двухуровневой представительской системы — Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР;

— утверждение поста Президента СССР.

Потом был разработан график проведения всех этих мероприятий — Горбачев провел свою линию.

Понимали ли сами делегаты, к чему ведет Горбачев? Думаю, не все и не до конца. Но звучали на конференции и достаточно зрелые выступления, в которых высказывалась тревога, что ведут они работу без какой-либо перспективы, так как не определены конечные цели перестройки, и настаивали на необходимости демократизации самой партии. Запомнилось выступление писателя Юрия Васильевича Бондарева, который сравнил партию с самолетом, который с трудом оторвался от болота, но не знает маршрута полета и места посадки.

Основное столкновение точек зрения произошло по поводу предложения Горбачева о том, что председателем Совета должен быть первый секретарь соответствующего партийного комитета — райкома или горкома. Причем это предложение было записано в категоричной форме.

Возник вопрос: а где же тогда демократия? А если население не изберет партийного руководителя в Советы? На что Горбачев ответил: «Тогда из коммунистов — членов Советов — должен избираться секретарь горкома или райкома». Получалось, что партия должна идти за Советами!

Но почему обязательное совмещение этих должностей? Против этого положения активно выступали многие, в первую очередь те коммунисты, которые затем стали членами Межрегиональной депутатской группы. А когда шло голосование, то из 1000 делегатов «против» проголосовало более 130 человек. Среди них был и я, хотя в тот момент специально снимали на камеру всех, кто поднял руки против этого предложения.

Кто-то из ученых или космонавтов внес компромиссное предложение о «желательности» такого совмещения, чтобы смягчить формулировку, снять ее категоричность. Но Горбачев сумел-таки провести решение в своей редакции, хотя в большинстве случаев это решение не было впоследствии реализовано.

Зачем Горбачеву это было нужно, до сих пор остается непонятным. Думаю, он, как предусмотрительный политик, таким образом нейтрализовал оппозицию из секретарей областных и краевых комитетов партии, которые фактически лишались властных полномочий в своих регионах, заверив их, что они обязательно будут избраны председателями Советов.

Но когда в 1989 году прошли первые выборы и значительная часть секретарей партийных комитетов вообще не попала в состав выборных органов, Горбачев выступил с другим тезисом: «Народ сам знает, кого избирать, и провалились те люди, которые этого заслужили». Но об этом — чуть позже…

Второй запоминающийся момент XIX партконференции — выступление Ельцина, ответ Егора Кузьмича Лигачева и все, что было с этим связано.

В своем слове Ельцин оправдывался, говорил, что виноват перед партией поспешностью своих выступлений, просил реабилитировать его политически и дать возможность заниматься политической деятельностью, допустить к политической работе.

Я до сих пор считаю, что, поскольку его все-таки избрали делегатом от Карелии и учитывая его выступление, нужно было бы пойти ему навстречу, принять соответствующее решение. Может быть, многое в нашей стране пошло бы совершенно по другому пути.

Но поступили иначе. Видимо, говорили не только со мной, потому что пригласили на трибуну первого секретаря Пролетарского райкома партии Лукина и директора завода им. Орджоникидзе Чикирева.

Лукин выступил очень эмоционально, но совсем не доказательно. Чикирев вообще косноязычен — у него плохая речь. Из «пэтэушника» он вырос в отличного директора завода, прекрасно решал производственные и социальные вопросы, но на его ораторские способности это отнюдь не повлияло.

Чикирев говорил, что Ельцину надо отказать в его просьбе, обвинял Бориса Николаевича в доведении до самоубийства секретаря Киевского райкома партии (а это было действительно так), в попытке самоубийства секретаря Перовского райкома партии Аверченко.

Присутствующие неоднозначно восприняли эти выступления: поделились поровну — кто-то поддержал, кто-то отнесся резко отрицательно.

Особенно негативно зал воспринял выступление Лигачева, его знаменитую фразу «Борис, ты не прав!». А ведь Егору Кузьмичу можно было основательно подготовиться, тем более что его выступление состоялось после перерыва. Но он этим не воспользовался и выступил крайне плохо. Так можно говорить только в товарищеском кругу, но не на партийной конференции. Надо было выступить более обоснованно и без личностных обращений.

Однако на этой конференции Ельцин не получил политическую поддержку. И если говорить о дальнейшем его движении как национального, народного лидера, то надо помнить: толчком этому послужила XIX партконференция, где, во-первых, не пошли навстречу его просьбе о политической реабилитации и возвращении к политической работе непосредственно в рамках партии и, во-вторых, были такие крайне неудачные выступления.

Теперь об Учредительном съезде КП РСФСР и XXVIII съезде партии. Ранее у нас было принято давать определение съездам: съезды коллективизации, индустриализации, победителей. XXVIII съезд я бы назвал «съездом начала краха». В том, что ситуация кризисная, я окончательно убедился после этого съезда.

Но вначале надо сказать об организационном Учредительном съезде Компартии Российской Федерации.

По вопросу создания КП РCФCР шла жесткая борьба между ее сторонниками и противниками. Я был и остаюсь противником.

Создание КП Российской Федерации — это конец КПСС, поскольку из единой организации Коммунистическая партия Советского Союза становится конфедерацией компартий союзных республик. И таким образом централизованное влияние прекращается. Я уже тогда понимал: то, что связывало Союз в единый, живой организм, будет разорвано, так как руководители компартий под влиянием националистических настроений, стремясь поправить ошибки Центра, обращая основное внимание на местнические интересы, будут все больше и больше занимать националистическую позицию.

Уже тогда пошел разговор о создании своих программ и уставов КП союзных республик — шло разрушение единой партийной структуры, а значит и разрушение единого союзного государства. Я об этом говорил, спорил, доказывал. К сожалению, безрезультатно.

Были и голоса «за» (и их немало), которые, выступая за создание КП РСФСР, мотивировали это тем, что Российская Федерация оказалась в самом сложном положении. Она не имеет своей партийной организации, что ставит ее в подчиненное положение.