Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №13 от 25.03.2014

Таким образом, в 1933 году, когда живой и здоровый Сталин находился в другом месте, соратники вовсю пользовались его кабинетом. Но точно также было 2 и 5 марта 1953 года, когда уже отравленный вождь умирал на своей даче. Более того, соратники собирались там и после его смерти – 7, 8 и 9 марта! (Там же.)

Принимал во время отсутствия Сталина в Москве в его кабинете тот, кто замещал вождя по партийной или государственной линии. В августе 1933-го такое старшинство делили Каганович и Молотов, хотя Вячеслав Михайлович, все же, имел более высокий статус:

В 17-ти случаях (из 21) список возглавляет Л. Каганович, в 3-х случаях — Молотов и однажды — Куйбышев (в отсутствие Кагановича и Молотова). Когда список возглавлялся Молотовым, всегда присутствовал и Каганович; когда же во главе списка стоит Каганович, Молотов в большинстве (11 из 17) случаев отсутствует. Таким образом, эти деятели как бы делили между собой лидерство в отсутствие вождя (там же).

Таким образом, тот, кто замещал Сталина, фактически становился хозяином в его кабинете и, значит, встречал и провожал посетителей. А теперь посмотрим, как с эти обстояло дело 20-22 июня. Если Сталин выбыл из строя, его функции автоматически переходили к заместителю, которым в июне сорок первого был В.М. Молотов. Напомню, что до 5 мая 1941 г. он сам занимал пост Председателя СНК, на котором его сменил Сталин.

Поэтому именно Молотов должен быть за хозяина в кабинете, соответственно, первым туда входить и последним его покидать. Разумеется, само по себе это еще не доказательство отсутствия Сталина в Кремле, поскольку и в обычные дни, при действующем Сталине, Молотов, как ближайший его соратник, так частенько и поступал. Но если мы правы, то в интересующие нас критические дни июня это уже должно стать обязательным правилом.

Итак, 20 июня 1941 года. В 19.55 Молотов первым входит в кабинет, а в 0.45 последним его покидает.

21 июня. В 18.27 Молотов снова первым вошел в сталинский кабинет, и в 23 часа последним из него вышел:

1. Молотов 18.27—23.00

…Последние вышли 23.00. (Там же.)

Но еще ярче главенство Молотова на тот момент видно по ситуации за 22 июня. В 5 часов 45 минут утра Молотов снова первым вошел в кабинет вождя, после чего туда стали входить другие посетители. Всего за первую половину дня там отмечено 14 человек – шла напряженная работа. Помимо прочего, в это время Молотов лично подготовил сообщение советскому народу о вероломном нападении гитлеровской Германии на СССР. В 12 часов 5 минут он покинул кабинет и отправился в студию, чтобы в прямом эфире зачитать его на всю страну.

С его уходом кабинет полностью опустел. Маленков и Берия вышли оттуда еще в 12.00, а последним в 12.05, вместе с Молотовым, его покинул Ворошилов. (Ну не захотели соратники вместе со Сталиным послушать это важное выступление.)

Но вот Вячеслав Михайлович закончил речь и в 12.25 вернулся назад. И сразу вслед за ним, в 12.30, туда возвратились Ворошилов с Микояном, а затем подтянулись и другие соратники. Получается, что без Молотова у остальных соратников к Сталину никаких дел не было. Когда в 16.45 Молотов окончательно покидал кабинет, вместе с ним вышли и все, кто там еще оставался. Таким образом, гости сталинского кабинета подстраивались именно под Молотова.

Утром 23 июня ситуация повторилась. В 3 часа 20 минут Молотов снова первым вошел в кабинет и последним в 6.25 оттуда вышел – гости находились в кабинете, пока их там принимал Молотов.

Вернемся снова в 22 июня. После рассмотренных выше фактов понятно, почему о начале войны советскому народу сообщил не Сталин, а его заместитель Молотов. Хотя люди вправе были ожидать, что по такому важнейшему случаю выступит сам Глава государства. Часто это объясняют тем, что Сталину-де, заключившему пакт о ненападении с Германией, в этот момент нечего было сказать советскому народу. Полноте, Молотов, лично подписавший пакт, нашел что сказать, а Сталин – нет?!

Но это далеко не последний факт отсутствия следов активной деятельности Сталина там, где они должны быть. На сегодня известны четыре важных документа, созданные 21-22 июня и касающиеся оперативно-организационных вопросов вооруженных сил СССР. Это постановление Политбюро от 21 июня об образовании Южного фронта, директивы наркома обороны №№1, 2 и 3 войскам Красной Армии. Все они, как нам говорят, принимались или при непосредственном участии, или с согласия И.В. Сталина (что, впрочем, почти одно и то же). Но ни на одном из тех документов нет ни следов правки его рукой, ни его подписи. Это подозрительно само по себе, однако в данном случае вызывает недоумение не только этот момент.

Бросается в глаза сумбурный, порой до нелепости, характер некоторых директив. Странностей Директивы №1 мы еще коснемся. Эта директива, которая якобы вводила боеготовность (точнее, подтверждала), на самом деле оказалась для нее тормозом. Как войска могли отличить провокации от реального нападения? Указание не поддаваться на провокации было главным ее смыслом. А это показывает, что тот, кто на этот раз согласовывал ее военным, был в первую очередь озабочен политическим, точнее – международным аспектом этого дела, а не военной стороной. Мы знаем, что наркомом иностранных дел тогда был Молотов, к тому же, категорически избегавший заниматься оперативными вопросами армии и флота. Разбирающийся в военном деле – а Сталин в нем, безусловно, разбирался – не мог не понимать неконкретного характера той директивы.

Но еще сильнее выпячивает нелепость Директивы №3, посланной в войска поздно вечером 22 июня. Вот фрагмент из нее в отношении Юго-Западного фронта:

2. Ближайшей задачей на 23-24.6 ставлю:

…б) мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 и 6А окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24.6 овладеть районом Люблин.

3. ПРИКАЗЫВАЮ:

…г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления.

Маршал Жуков утверждает, что И.В. Сталин лично одобрил проект директивы – то есть видел ее. Однако это вызывает большие сомнения. Начнем с того, что в преамбуле указывается задача фронту овладеть районом Люблин к исходу 24 июня, а в приказной части срок неожиданно переносится на 26 июня. Что, впрочем, еще цветочки.

Директива предписывает овладеть Люблином к исходу 26 июня силами пяти механизированных корпусов: 4-го и 15-го из состава 6-й армии, а также 22, 19 и 9-го мехкорпусов 5-й армии. Однако из этих сил только 4-й мехкорпус и 41-я танковая дивизия 22-го мк к исходу 22 июня находились в 120-140 км от Люблина, и конечно, могли за 4 дня дойти до указанного пункта – при условии, если б не было войны, а немцы обеспечили им зеленую улицу по своим дорогам.