Кирилл Танаев - Война и мир Дмитрия Медведева

Пострадала ли репутация НАТО в результате его невмешательства в кавказский конфликт? Но Грузия не была членом НАТО, и наличие на ее территории абхазского и осетинского конфликтов как раз и было весомым аргументом для ряда членов НАТО, чтобы сотрудничество с альянсом не превращалось в формальное членство с взятием обязательств перед Тбилиси.

Куда более существенным ударом для альянса было, например, когда в 1956 году в Суэцком кризисе США не поддержали Британию и Францию и те отступили из-за угрозы советского вмешательства на стороне Египта. (Вот тогда для многих европейцев был куда более серьезный шок – почитайте мемуары Штрауса). А когда в 1961-м Индия в результате такой же краткой, как августовская война, кампании заняла Гоа и другие португальские владения, НАТО тоже не стало защищать своего члена, хотя формально Гоа была не колонией, а такой же частью Португалии, как Мартиника или Реюньон – территорией Франции. Тем не менее НАТО сохранило свои позиции, а эти истории были благополучно забыты.

Что же до прочей клиентелы, то, хотя США могут многое спускать с рук своим клиентам, они также понимают, что авантюрная внутренняя политика может подорвать эти режимы изнутри, и потому имеют богатую практику замены невменяемых лидеров на вменяемых.

После конфликта, без сомнения, произошли определенные изменения на постсоветском пространстве. Среди части правящих элит усилилась осторожность в отношении России (от этих горячих ребят лучше держаться на расстоянии, можно и с Европой позаигрывать), среди другой части, напротив, оживились настроения в пользу учета российских интересов. Но в любом случае отказ в признании Южной Осетии – свидетельство неспособности властной элиты России найти нужный тон (неумение предъявить «мягкую силу») в общении с «бывшими младшими братьями».

С другой стороны, Белоруссия давно стремилась выйти из изоляции, и эта война предоставила Лукашенко прекрасный повод. Непризнанием Абхазии и Южной Осетии Лукашенко демонстрирует Западу, что он отнюдь не такой пророссийский, как они предполагают, и его тут же перестают считать диктатором, хотя внутри страны почти ничего не изменилось.

Серьезного казахстанско-китайского сближения в нынешней ситуации трудно ожидать, и вряд ли оно нужно Астане, особенно учитывая нынешний конфликт в Синьцзяне и заметное число уйгуров в Казахстане. Китай традиционно не стремится вступать в обязывающие военные союзы, а в Казахстане не распространены фобии по поводу того, что Россия после Южной Осетии начнет экспансию на все территории с русским населением.

Многие эксперты заявляли, что в этой войне Украина оказалась по другую сторону от России. Однако так утверждать нельзя. Не менее половины граждан Украины сочувствовали скорее России, чем Грузии. Даже руководство Украины не имело консолидированной позиции. Ющенко и все члены его команды или просто зависимые от него (Секретариат, МИД, Минобороны) были отчетливо на стороне Грузии, а правительство во главе с Тимошенко заняло не менее отчетливо нейтралистскую позицию.

В тех обстоятельствах такая позиция Тимошенко на фоне истерической прогрузинской позиции Ющенко интерпретировалась как антигрузинская, хотя формально она не отличалась от позиции Брюсселя. Оппозиция во главе с Януковичем пусть и не слишком оперативно, но зато решительно поддержала Россию, включая и требование признать Абхазию и Южную Осетию. Ясно, что и компартия заняла жестко антигрузинскую позицию. Можно отметить, что на предстоящих выборах эта тема, скорее всего, не будет востребована – внешняя политика вряд ли будет в центре дискуссий между кандидатами в президенты.

Константин Сыроежкин –Казахстанский институт стратегических исследований, главный научный сотрудник, редактор журнала «Континент»

В результате августовской войны на Кавказе Россия, безусловно, что-то приобрела. Но и многое потеряла. Из приобретений – демонстрация силы. Россия продемонстрировала, что с ней надо считаться. Показала, что она вышла из состояния, в котором находилась с середины девяностых годов. Это уже более мощное государство, у него есть свои интересы, и оно готово их отстаивать. В том числе вооруженным путем.

Но Россия многое проиграла. С войны на Кавказе начинается отсчет потерь России. Некоторые страны просто испугались. Некоторые – решили начать свою игру. Некоторые – открыто перешли в разряд прозападных.

С одной стороны, эта война на Кавказе показала предел влияния Запада и США на постсоветском пространстве: в случае серьезного конфликта здесь они вмешиваться просто не будут. Как мелкие пакостники. С другой стороны, активизировалась солидарная позиция Запада. Россию обыграли с трубопроводом «Набукко» – это еще не конечный результат, но крови попили много. И еще попьют.

Россия сейчас живет теми же принципами, которыми мы все живем на постсоветском пространстве. Может быть, в меньшей степени, но тем не менее. Кто правит бал? Те же финансово-олигархические группы. Интересы компрадорской буржуазии превалируют над государственными интересами. С приходом В. Путина Россия сумела решить проблему «внешнего управления». По-видимому, настало время сделать следующий шаг, освободив Россию от управления нуворишей.

События на Кавказе сильно актуализировали проблему геополитической конкуренции на постсоветском пространстве вообще и в регионе Центральной Азии в частности. Мы поставлены в условия выбора, а это очень плохо: теперь между струйками дождя, не замочившись, не пройдешь. Надо определяться, с кем ты, а это всегда трудно – точно выбрать сторону.

Я сторонник мысли о том, что многополярный мир – это блеф. Мир в принципе не может быть многополярным. Он может быть полицентричным – когда существует несколько центров силы. Силы, равной себе, конкурирующей. А многополярный мир – это хаос, если говорить просто. Он, быть может, существовал в Средние века в Европе, когда конкурировали княжества, – тогда был в чистом виде многополярный мир, но такой мир неустойчив.

Последние пять-шесть лет мы балансируем на грани бесполярности. Ведущих центров – нет. Был период, когда доминировали Соединенные Штаты, но этот период имел место в середине 90-х годов, но вскоре закончился. Это произошло после бомбардировок Югославии в 1999 году. То, что мы сейчас переживаем, – это бесполярный мир.

С точки зрения геополитики, события на Кавказе показали предел возможного втягивания Запада и Соединенных Штатов в геополитические процессы на постсоветском пространстве вообще и на Кавказе в частности.