Вячеслав Зиланов - Россия теряет Арктику?

Сами переговоры по разработке такого Соглашения проходили 1974 г. и заняли всего менее года, что свидетельствует о понимании сторон в необходимости развития сотрудничества в области рыболовства.

Подписанию Соглашения о сотрудничестве в области рыболовства во многом способствовал учет двумя странами целого ряда факторов, главными из которых были:

— первое — понимание учеными, практиками-рыбаками, политиками того, что запасы основных промысловых объектов в Баренцевом море являются общими для двух стран и ответственность за их состояние несут, прежде всего, совместно Россия и Норвегия;

— второе — положительный и все более расширяющийся опыт научно-исследовательского сотрудничества ученых двух стран;

— третье — необходимость нахождения оптимального решения периодически возникающих рыбопромысловых конфликтов между рыбаками двух стран при работе в одних и тех же районах рыболовства;

— четвертое — надвигающаяся угроза рыбным запасам со стороны третьих стран, которые увеличивали свои промысловые усилия в Баренцевом море и зачастую вели нерегулируемый промысел;

— пятое — развитие института 200-мильных рыболовных, экономических зон, в результате которых в Баренцевом море возникал целый комплекс проблем по управлению и контролю за рыболовством, которые требовали поиска путей их оптимального решения.

Именно в целях более тесного сотрудничества по этим важнейшим для двух стран проблемам и было заключено Соглашение о сотрудничестве в области рыболовства от 11 апреля 1975 г. и создании СРНК. Соглашение подписали — министр рыбного хозяйства СССР Александр Ишков и министр рыболовства Королевства Норвегии Эйвен Болле.

За свой почти уже 40-летний период она показала всему мировому рыболовному сообществу, что только согласованные меры регулирования морских животных ресурсов и научное управление рыбными запасами по всей акватории Баренцева моря позволяют вести устойчивое рыболовство без подрыва запасов. Работа СРНК ставилась в пример на многих международных форумах. Не всем это приходилось по душе. Как же так, шла холодная война, сталкивающая разные идеологии — капиталистическую и коммунистическую, а у них в Баренцевом море тесное сотрудничество в области управления и оптимального использования морских животных ресурсов? Были не только внешние недоброжелатели, но и среди советских и норвежских определенных кругов скептиков хватало. Ладно бы только разговоры, но появились трещины и в самой СРНК. И первым таким сигналом стала проблема с размером ячеи в мешках тралов и допустимых к вылову размеров трески и пикши. Следует отметить, что способы облова трески и пикши рыбаками России и Норвегии асимметричны. Российские рыбаки берут свои уловы на 98 % тралами и только на 2 % ярусами; норвежские рыбаки — до 40 % тралами, остальные 60 % — ярусами, плавными сетями и другими пассивными орудиями лова. Отсюда важный вывод — все меры регулирования тралового промысла, принимаемые в СРНК, в наибольшей степени затрагивают российское рыболовство в Баренцевом море. Тем не менее Россия пошла на договоренность с Норвегией по увеличению размера ячеи в мешках тралов со 100 до 125 мм и установлению промысловой длины для трески — 42 см, а для пикши — 39 см, что и было одобрено на сессии СРНК в 1988 г. По этой проблеме даже был подготовлен совместный российско-норвежский научный доклад.

Казалось бы, проблема урегулирована.

Однако неожиданно для российской стороны норвежцы в одностороннем порядке ввели с 1 января 1990 г. (совпадает с начавшимся развалом Советского Союза) ячею в тралах 135 мм и разрешенный размер трески к вылову в 47 см, пикши — 44 см. Эти меры распространялись как на свою эконом-зону, так и на 200-мильную рыбоохранную зону, включающую и район Договора о Шпицбергене 1920 г. В этих условиях советские рыбаки были вынуждены соблюдать в своей эконом-зоне ранее согласованные с Норвегией меры регулирования (ячея — 125 мм, минимальный размер промысловой трески — 42 см, пикши — 39 см), а в норвежской экономзоне — ее односторонние меры. Что касается морских районов вокруг архипелага Шпицберген, то здесь также соблюдаются согласованные меры регулирования, хотя норвежцы требуют выполнения их новых правил. Отсюда и возникают конфликты, переходящие в аресты российских судов. Не для этой ли напряженности были приняты односторонние норвежские меры? Тем не менее, и этот вопрос был решен в 2010 г. Интересно отметить, что произошло это незадолго до подписания Договора 2010 г., Россия и Норвегия договорились применять ячею в тралах 130 мм, а разрешенный размер трески к вылову — 45 см и пикши 42 см., по всем районам Баренцева моря, включая и район Договора о Шпицбергене 1920 г.

И все же, в последние 15 лет работа СРНК в условиях рыночных отношений все в большей мере сталкивается с диаметрально противоположными точками зрения сторон, которые годами решаются так, чтобы затруднить работу российского флота в западных районах Баренцева моря и прежде всего в районе архипелага Шпицберген. Так, в последние годы норвежские власти в одностороннем порядке вводят в западных районах Баренцева моря различные меры регулирования рыболовства, затрудняющие работу российских судов (закрытие районов, закрытие донного тралового лова и т. д.) ссылаясь на рекомендации своих ученых.

Российский же научно-исследовательский флот, сформированный еще в годы советской власти, устарел и уступает научно-исследовательскому флоту Норвегии. По существу, наша рыбохозяйственная наука становится неконкурентной по сравнению с норвежской. К тому же в первые годы новой России была приватизирована и прекратила свою деятельность рыбопромысловая разведка Северного бассейна. А ведь именно она вела мониторинг за состоянием рыбных запасов по всему Баренцевому морю, обеспечивала рыбопромысловый флот сырьевой базой, осуществляла выявление новых районов и объектов промысла, а также собирала материалы биологического и иного характера для принятия учеными решений по оперативному регулированию рыболовства.

В самой СРНК, под давлением модного, так называемого «научного» направления — биоэкономики — было принято в 2004–2005 гг. ошибочное решение по увеличению или уменьшению ежегодного общего допустимого улова (ОДУ) по основному объекту промысла — треске на ± 10 %. Такой подход при увеличении численности трески, что и происходит в последнее пятилетие, неминуемо ведет к недоиспользованию запасов этого объекта промысла. Только за прошедшие два года по этой причине ОДУ по треске было занижено не менее чем на 150–200 тыс. т ежегодно. Делается это с единственной целью — удержать цены на треску на мировом рынке на достаточно высоком уровне и не дать возможности российскому флоту, поставляющему часть уловов на внутренний рынок, увеличивать ее добычу.