Тим Вейнер - ФБР. Правдивая история

Полковник пользовался вымышленным именем Эмиль Гольдфус и вел жизнь художника в своей мастерской в Бруклине. Берч со скрытой камерой, которую он нес в портфеле, проследил, как тот вышел из ресторана, и сфотографировал, как подозреваемый шел по улице. Берч сделал одно последнее фото, запрыгнул в такси и помчался в нью-йоркскую штаб-квартиру ФБР на Третьей авеню и Шестьдесят девятой улице. Лаборант окунул пленку в ванночку с проявителем. «Прекрасные изображения деревьев, пожарной части — и внезапно одно замечательное фото его лица», — вспоминал Берч. Хейханен немедленно опознал в человеке на фотографии полковника Абеля.

ФБР так никогда и не поняло полностью, чем руководствовались шпионы, отказавшись от своей жизни и личности ради служения Советскому государству за пределами комфортабельных условий посольств и консульств. Берч и его коллеги-агенты вели за Абелем постоянное наблюдение: четыре группы по три человека работали круглосуточно, сменяя друг друга. Он ни разу не сделал ничего, что было бы хоть отдаленно незаконным. ФБР «пыталось выяснить, какой аппарат работает на него в Нью-Йорке, — сказал Берч. — Полагаю, мы так ничего и не нашли… и через некоторое время Бюро наконец сказало — как оно всегда говорило — «Хватит».

Арест полковника Абеля 21 июня 1957 года стал детективной историей десятилетия. Но он был и источником бесконечного разочарования для Гувера. Полковника нельзя было обвинить в шпионаже; доказательства ФБР были голословны. Арест был произведен сотрудниками иммиграционной службы по Закону о регистрации иностранных агентов — законодательному акту, который использовало министерство юстиции, когда дело о шпионаже нельзя было слушать в открытом суде.

ФБР нужно было сломать Абеля. Агенты «допрашивали его, как ненормальные, каждый день» непрерывно на протяжении месяцев, по словам Берча. «Он ничего им не говорил». Первая серия допросов происходила во временной тюрьме для нелегальных иммигрантов в окрестностях города Макалена (Техас) на границе с Мексикой. Абеля держали «в лагере для нелегальных иммигрантов в клетке, в которой было жарко и неудобно»[326], — сказал сотрудник ФБР Эд Гамбер, который допрашивал Абеля по восемь часов в день на протяжении шести недель. «Он был настоящей находкой для Советов. Он был джентльменом; он был вежливым, приятным человеком — за исключением тех моментов, когда вы задавали ему вопросы о КГБ».

Группы агентов ФБР одна за другой провели более двух лет, допрашивая Абеля в камере федеральной тюрьмы в Атланте — одной из самых строгих тюрем в Соединенных Штатах. «Я буду говорить с вами об искусстве, математике, фотографии, о чем вы пожелаете, но не задавайте мне вопросов о моей шпионской биографии, — сказал Абель сотруднику ФБР Олдену Ф. Миллеру. — Когда меня арестовали в Нью-Йорке, я принял решение и не сказал ничего и теперь не скажу». Самое лучшее, что могло сделать ФБР, — сфотографировать художественные произведения Абеля и поискать в них знаки тайнописи — сообщения, скрытого в изображении. Однако они ничего не нашли.

У ФБР ушли годы на то, чтобы глубоко погрузиться в понимание этого дела. В конечном счете оно узнало, что Абель не был Абелем и советским он тоже не был. Его настоящее имя Вилли Фишер, и он родился в 1903 году в Ньюкасле-на-Тайне, в Англии. Он был живым доказательством того, что у Советов имелась шпионская сеть в Америке, в которой работали люди, которые могли приехать откуда угодно, под любым именем по приказу руководителей из Москвы, измерить терпение которых было трудно для американцев. Фишер прожил под глубоким прикрытием в Соединенных Штатах девять лет; его подготовка и легенда уходили в 1930-е годы.

Одна фраза, которую он сказал сотрудникам ФБР, застряла в памяти Берча почти на пятьдесят лет. «Американская разведка ходит в пинетках», — сказал этот разведчик.

Дело Абеля привело Эйзенхауэра в ярость. На заседании Совета национальной безопасности, на котором за одним столом присутствовали вице-президент и министр юстиции, он гневно выступил, выразив свое разочарование «Если бы мы обнаружили советского шпиона, мы должны были бы использовать все наши разведывательные источники и методы, чтобы добиться признания его виновным, — сказал президент. — ФБР может лишь держать шпионов под наблюдением»[327]. Эйзенхауэр пробормотал, что он не забудет о деле Абеля. И не забыл. А полковник так и не заговорил. Пять лет спустя Соединенные Штаты обменяли его на Френсиса Гэри Пауэрса — попавшего в советскую тюрьму американского пилота сбитого самолета-шпиона У-2.

Это дело имело одно важное и долгосрочное последствие для ФБР. Оно убедило Гувера продолжать операцию под кодовым названием «Соло» — самый смелый план Бюро по проникновению в Советский Союз.

Соло

Самыми ценными секретными агентами ФБР во времена холодной войны были два брата — Моррис и Джек Чайлдсы. Операция Бюро, построенная на их работе, представляла огромные риски и обещала еще большие награды.

Моррис Чайлдс был евреем из России, урожденным Мойшей Чиловским из пригорода Киева, родившимся в 1902 году. Он приехал в Америку в 1911 году и стал важной фигурой в Коммунистической партии в 1930—1940-х годах, работая редактором ее газеты «Дейли уоркер». Он выбыл из партии в 1948 году. Три года спустя к нему и его младшему брату Джеку обратилось ФБР в рамках новой программы под названием TOPLEV, в ходе которой агенты ФБР пытались уговорить членов коммунистической партии высшего уровня и чиновников стать его осведомителями. Джек Чайлдс, прирожденный жулик и посредник в подпольных финансовых операциях партии, охотно принял предложение. В конечном счете он уговорил Морриса присоединиться к нему в качестве коммуниста под крылом ФБР.

Моррис поднимался все выше и выше в тайной иерархии. Он завоевал доверие руководителей партии. Летом 1957 года они предложили, чтобы он стал их международным эмиссаром в попытке восстановления прямых личных, политических и финансовых связей с Кремлем. Если бы Москва одобрила этот план, то у ФБР появился бы шанс внедрить шпиона в высшие круги власти Советского Союза. Моррис Чайлдс должен был отчитываться перед Гувером как секретарь Коммунистической партии Соединенных Штатов Америки, работающий за рубежом.

Начальник разведки Гувера Эл Бельмонт едва мог сдерживать волнение. «Мы пытаемся на протяжении какого-то времени представить прямые доказательства того факта, что компартия США следует приказам и получает указания от Коммунистической партии Советского Союза, — написал Бельмонт 30 августа 1957 года. — Если мы сможем постепенно приобрести такие доказательства, это не только укрепит наше дело против КП США, но и колоссально повысит престиж Бюро как разведывательного агентства»[328].