Елена Обичкина - Франция в поисках внешнеполитических ориентиров в постбиполярном мире

Основа внешнеполитического могущества – проблема обеспечения

безопасности населения и территории - во Франции, как и в других

европейских странах, не могла рассматриваться исключительно в военной

области и в национальном масштабе. Речь шла о выработке новой концепции

безопасности, которая менее чем когда-либо могла быть исключительно

национальным делом. Выше уже говорилось, что к концу второго

президентского срока Миттерана его дипломатия всё больше склонялась к

многонациональным международным действиям. Защитником этого курса, в

частности, был дипломатический советник президента Ю.Ведрин. Он исходил

из того, что в многополюсном и взаимозависимом мире рамки

145 Твёрдая позиция Балладюра на уругвайском раунде переговоров в ГАТТ увенчалась подписанием

соглашений о квотах и тарифах, выгодных французским производителям.

263

самостоятельной внешней политики Франции, как и любого другого

государства, значительно сужаются: очень редко государство может

единолично принять решение. Для этого необходимо согласие пяти, десяти, пятнадцати государств. «Суверенитет осуществляется сообща» 146.

Включение Франции в различные международные объединения, как

считает Ю.Ведрин, не отнимает у неё свободы манёвра. Ограничения

суверенитета, налагаемые участием в международных организациях, содержат

положительные аспекты. В обмен государство может получить преимущества

в виде «возмещения суверенитета» (souverainйtй recuperйe). Поиски консенсуса

внутри этих организаций ведут к уступкам, выгодным национальной

дипломатии, как это было в случае с ФРГ, согласившейся на ускоренное

создание валютного союза в обмен на благожелательную позицию Франции в

деле германского объединения. Сотрудник Миттерана считал, что у Франции

постоянно сохраняется «выбор позиции «на скандинавский манер» –скромной, открытой для сотрудничества…, согласной раствориться в общем

хоре» и возможностью действовать по-голлистски, т.е. «как можно дольше

выступать глашатаем дела чести», под флагом республиканского мессианства, как это было свойственно французской дипломатии со времён первого

президента Пятой республики147. По мнению окружения Миттерана, функция

обеспечения национального суверенитета Франции на международной арене

должна была состоять в «адаптации к международному окружению, в

воплощении национальной идентичности, в сохранении геополитического

равновесия, в защите определённого набора общечеловеческих ценностей, среди которых для Франции на первом месте стоят мир и демократия»148. Эти

слова принадлежат уже Ю.Ведрину – министру иностранных дел в

правительстве Л.Жоспена149, но обозначенная ими позиция закладывалась

146 In: Cohen S. Mitterand et la sortie de la guerre froide.- P.: PUF, 1998.

147 Le Debat, mai-aout 1997.

148 Cohen S. Mitterand et la sortie de la guerre froide. P. 12.

149 Т.е. в период третьего «сосуществования», открытого победой левых сил на внеочередных парламентских

выборах в мае –июне 1997 г., при президенте Ж.Шираке.

264

ещё при Миттеране. Общий внешнеполитический итог второго

президентского срока Миттерана был неутешительным: окончание холодной

войны привело к снижению международной роли Франции и к изменению

баланса сил в Европе не в её пользу. Что касается её места в новом мировом

порядке, то выбор теперь был за новым президентом, голлистом Ж.Шираком.

*

С каждой сменой президента во Франции вновь встаёт вопрос о

преемственности во внешней политике. История Пятой республики

свидетельствует о преобладании преемственности над изменениями, поскольку ни интересы Франции, ни союзнические обязательства не меняются

со сменой президента, однако новые черты, отмеченные печатью личности и

темперамента президента, всегда более показательны.

С точки зрения международной политики Франции приход к власти

Ж.Ширака – не просто смена президента. В 1995 г. к власти после 21-летнего

перерыва вернулись голлисты, и потому речь могла идти о реванше

голлистской дипломатии. Известный политический комментатор А.Дюамель

отметил, что во внешнеполитическом стиле Ж.Ширака утвердились «инстинкт

волюнтаризма и вкус к разнообразию»150. Что касается волюнтаризма, то во

внутриполитическом плане его проявления были сильно ограничены вялым

экономическим ростом и высоким уровнем безработицы, поэтому он

проявился главным образом на международной арене. В этом нашли своё

отражение и стремление преодолеть дипломатическую пассивность последних

лет правления Миттерана, и личный темперамент нового президента, и

голлистская традиция.

Что касается разнообразия, то к традиционным французским

геополитическим предпочтениям добавилась активность в Азиатско-

150 La Libйration, 12 avril 1996.

265

тихоокеанском регионе (АТР). Как и при де Голле, Франция снова

развернулась лицом к изолированному Китаю.

К середине 90-х годов стало очевидным, что международная ситуация, на которой строилась планетарная роль Франции в годы Пятой республики, ушла в прошлое. Этого нельзя сказать о французских амбициях. П.Бонифас, видный французский международник, заметил по этому поводу: «Нельзя быть

президентом Французской Республики, сверх того, голлистом, не имея чёткой

и высокой идеи… о той роли, которую Франция должна играть в мире. Любой

президент Франции с конца второй мировой войны должен был столкнуться с

дилеммой, до каких пределов продвигать сотрудничество с нашими

партнёрами, не рискуя потерять собственную автономность? До каких пор

сотрудничество служит увеличению поля деятельности страны и когда оно

начинает его ограничивать?»151.

1995 год – время прихода к власти президента Ж.Ширака, был отмечен

определённой стабилизацией международной обстановки, взорванной

бурными событиями 1989-1991 гг. Стало очевидным, что США остались

единственной сверхдержавой, хотя они ещё продолжали воздерживаться от

внешнего вмешательства, особенно в европейские дела. В то же время Россия

- другой важный партнёр глобальной дипломатии Франции прошлых

десятилетий - продолжала переживать период, который во Франции лояльно

называли “переходным”. Один из главных векторов французской политики –европейское строительство - сохранил своё значение. Но политика интеграции

была осложнена слабым экономическим ростом и наметившимся

евроскептицизмом населения. Всё больший экономико-политический вес

приобрели в глазах французской дипломатии Китай, Япония и Южная

Америка. Франция по-прежнему была озабочена процессами

ближневосточного урегулирования и ростом исламского фундаментализма, а