Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 3

Периодически приходили люди и спрашивали различных специалистов, отбирали подходящих себе, и они, даже не окончив карантин, направлялись спецэтапом туда, где они были нужны: на стройку или на производство.

Прибывали новые этапы, среди них были и верующие. Петя Фомин и Лева всегда расспрашивали вновь прибывших и отыскивали среди них родных во Христе.

Днем выводили на работу во двор. Водили на работы и вне распреда. В большинстве случаев это была чистка снега, дорог, железнодорожных путей. Заключенные на эти работы тли с радостью. Хотелось подышать свежим воздухом. Прогулки, которые давали, когда камеру не выводили на работу, были так коротки, а люди, находившиеся в заключении несколько месяцев, явственно чувствовали, что без свежего воздуха они слабнут, лица становятся бледными, без краски румянца.

Выходил на работу и Лева — чистить снег. Казалось, это была самая легкая работа, но сидка в тюрьме, недостаточное питание, отсутствие тренировки сказывались, и он удивлялся на себя, как он быстро уставал и лопата становилась тяжелой. Как ни напрягал Лева силы, одышка и слабость нарастали. «Да, тюрьма не красит человека, — думал он, — а что впереди?» Он вспомнил, как пять лет назад, покинув этот знаменитый распред, он попал на тяжелые работы и перенес страшное горнило испытаний, из которого только Господь вывел его здоровым и бодрым. А теперь что будет? Вместе с Петей Фоминым все свои беспокойства и заботы они в молитве рассказывали Господу и верили, что Он силен провести их и долиной тени смертной.

Лева по-прежнему, по многолетней привычке, по утрам записывал в маленькую самодельную книжечку памятные стихи на день из Слова Божия. Библии, Евангелия ни у кого не было, но в сердцах, на полотняных скрижалях сердца у каждого верующего были записаны чудные места из Книги книг — Библии, и в беседе братья всегда делились ими, как самым драгоценным.

Лева часто записывал все тот же один золотой стих: «Вес заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас». Легко, спокойно было на сердце, неизвестность не тяготила, у руля жизни Господь, Он знает, как и что, и без его воли и волос с головы не упадет.

Стали готовить большой этап. Их переместили в одну большую светлую камеру, туда же направили отобранных из других коридоров. Среди них были и братья. Радостные встречи, объятия, поцелуи. Среди братьев Лева особенно сблизился с москвичом Ильей Григорьевичем Лапшиным. Это был статный, крепкий мужчина лет сорока. Радостно улыбаясь, он расположился на нарах около Левы.

— Рассказывай, брат, кто ты, откуда? — спросил он.

— Я из Самары, — сказал Лева. — У нас много братьев арестовали.

— У нас, в Москве, тоже арестовали и из евангельских и из баптистов. Из баптистов взяты сестра Шалье, Жора Слесарев и другие. Да, сейчас по всем городам, везде, везде много взято наших братьев и сестер.

— Пришло время испытания для народа Божьего, — сказал Лева, — Вот я ехал сюда в столыпинскм вагоне с нашим дорогим братом Николаем Александровичем Левинданто.

— О, я слышал о нем. Как он — бодр, здоров? — перебил Леву собеседник.

— Он бодр и здоров, — сказал, несколько грустно улыбнувшись. Лева. — Но вот только он думает, что нашему братству и вообще делу Божьему приходит конец, и настроение в этом отношении у него нерадостное.

— Нет, нет, так думать нельзя! — убежденно сказал Илья Григорьевич. — Период испытаний пройдет, и мы еще должны работать в винограднике Господнем.

Илья Григорьевич расспрашивал Леву о его жизни, о жизни и трудах его отца, и попросил домашний адрес Левы, говоря, что Господь силен вывести их на свободу, а он хотел бы посетить Самару.

Лева охотно дал адрес и сказал, что его пана будет, конечно, очень рад познакомиться с ним. Леве особенно нравилось, что брат Лапшин оптимистически настроен и так же оптимистически смотрит в будущее, и эти испытания нисколько не сломили его. Лева видел в нем искреннего, преданного делу Божьему брата, который страдал за Христа и готов был идти за Ним, куда бы Он ни позвал.

Становилось теплее, солнце пригревало, и снег стал таять. Скоро, скоро будет тепло и наступит весна. Вес люди любят весну и с нетерпением ждут ее, а заключенные особенно. Когда тепло, солнечно, легче быть в заключении, хотя тоска по дому, по родному краю и несколько возрастает,

Прошли врачебную комиссию. Все так же вереницей подходили «зэки» к врачебному столу, все так же-быстро врачи прикладывали трубочку к области сердца, слушали легкие и, взглянув на общий вид стоящего перед ним человека, сообщали сидевшему рядом писцу условное обозначение категории, и он вписывал его в формуляр заключенного.

И вот опять обыск, конвой принимает этап, опять та же станция Мариинск, телячьи красные вагоны и путь… Куда? Это заключенным знать не полагалось. Одно было ясно: поскольку этап был большой и к тому же подобраны наиболее здоровые люди, — следовательно, везут на большое и важное строительство.

Все то же. Тот же паек сухой соленой рыбы, та же жажда воды, та же вонючая параша у двери.

И наконец этап прибыл. Вывели из вагонов. День стоял яркий, солнечный. Вблизи виднелся небольшой городок, а кругом горы, покрытые зеленым хвойным лесом. Этот городок — Тимертау. Этап прибыл в Горную Шорию, местность в Западной Сибири.

Заключенных ввели в карантинные большие бревенчатые бараки. Как обычно, санобработка. Потом повели всех в клуб. Высшее начальство, сидя в президиуме, выступало перед прибывшими с речами, из которых заключенные узнали, что они прибыли на строительство Горно-Шорской железной дороги, что, несмотря на то что они преступники, партия и Советское правительство доверяют им участвовать в одной из великий строек пятилетки и открывают путь к исправлению и искуплению своей вины. Представитель культурно-воспитательной части отметил, что начальство лагеря, сделает все для того, чтобы заключенные могли развиваться, удовлетворять свои культурные потребности, читать книги и газеты, посещать кино; создана особая агитбригада, она будет устраивать вечера с музыкальным оформлением. Начальству были заданы вопросы. Большинство интересовалось питанием: сколько получают хлеба при выполнении и перевыполнении нормы.

— Не беспокойтесь и не волнуйтесь, — говорил начальник. — Мы постараемся сделать так, чтобы вы были сыты, только работайте. Вот здесь у нас, в Тимертау, лагерный пункт горняков, работают в шахтах, добывают железную руду. Здоровые, сильные, сытые; организовали свой духовой оркестр, такого даже в городе нет.

После этого собрания в клубе заключенные ободрились и особенно стремились прибыть на те лагерные пункты, на которых они должны работать.

Снова происходила врачебная комиссовка. Начальник санчасти — старый опытный врач, высокий седоватый старик, внимательно выслушал заявление Левы с просьбой предоставить ему работу в качестве фельдшера.