Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 4

И вот неожиданное сообщение: «Победа! Япония капитулировала!»

Все в армии радовались, все поздравляли друг друга, у каждого крепла твердая уверенность, что теперь-то он вернется домой живым. День победы был объявлен праздником, и его решили отпраздновать как можно более торжественно.

Ну, как русские люди празднуют? Кругом была трофейная китайская водка, причем в неограниченном количестве. Ее привезли в бочках и начали поздравлять друг друга. Водка лилась, меры никто не знал. И когда наступила ночь, всюду слышались стоны, рвота. Многие вовсе без сознания были. Единственные, кто были абсолютно трезвыми, был начальник санитарной службы и сопровождающий его Лева. Они всю ночь обходили части и пытались установить, нет ли тех, кто находится в смертельной опасности и уже не реагирует на нашатырный спирт. К счастью, все обошлось благополучно, никто не умер.

Утром, как в таких случаях «полагается», опохмелялись, а потом — кто мирно беседовал, кто ссорился, кто разнимал. Местами были крики, ругань. Потом кто-то дал сигнал, и на радости многие стали палить из огнестрельного оружия. Высшее командование немедленно дало приказ о том, чтобы личное оружие было сдано.

К Леве подошел ротный офицер и сказал, чтобы он сдал свое оружие.

— А я и не получал его, — ответил Лева.

Много забот и хлопот было в эти дни в санчасти. Кто-то нашел какие-то бобы, поел их, и получилось тяжелое отравление, пришлось промывать желудок и давать сердечное. Другие нашли бутыль с маслом и решили пожарить блины. В результате получилось сильнейшее расстройство кишечника. Это было касторовое масло, которое, как выяснилось, в этой местности и изготовлялось.

Находясь среди людей, с которыми Лева подружился, многие из которых были его товарищами и друзьями, Лева не мог не молиться о них. Он желал, чтобы они были здоровы и чтобы все обошлось без особых несчастных случаев. И надо отметить, что в их мотопонтонной бригаде, в его штабной автороте все было до конца благополучно.

Был получен приказ о возвращении назад, на берега Амура. Командование решило не плыть по реке, а на автомашинах и вездеходах тронуться сухопутным путем. Временами шли дожди, а дороги в Маньчжурии оказались очень плохими. Иногда тракторы помогали вытаскивать машины с войсками из грязи.

Все были рады, когда вернулись на свой берег Амура. И опять разместились в казармах. Жизнь потекла обычным порядком. Осень все больше и больше вступала в свои права, стало совсем холодно. Поговаривали о том, что скоро старшие возраста будут демобилизованы. Ходили также упорные слухи о том, что их части будут направлены на Курильские острова.

Леве хотелось к близким, хотелось страшно — вновь поступить в институт, продолжать учиться.

Его начальник, майор, все еще хотел хлопотать, чтобы аттестовать Леву, как офицера, но Лева упросил его этого не делать.

— Да, пожалуй, и в самом деле я об этом хлопотать не буду, сказал майор. — В звании рядового красноармейца тебя демобилизуют.

Расположенные вблизи госпитали, прибывшие на Дальний Восток с германского фронта, начали свертывать свою деятельность. Начальнику санчасти было предложено — принять медикаменты этих госпиталей на временное хранение. Медицинская обслуга госпиталей была рада уезжать домой, демобилизоваться, и постепенно сдавали медикаменты. Майор дал распоряжение, чтобы Лева, помимо своей основной работы, стал начальником аптеки и принял медикаменты.

Их было с избытком, так как госпитали имели много трофейного из Германии, а также своего. Лева все аккуратно записывал и складывал. Особенно серьезно дело обстояло с наркотиками. Сдавший ему заведующий аптеками сказал:

— Не проверяй, сдаем с лихвой!

И когда Лева все же стал проверять, то убедился, что действительно и кокаина и морфия он имел гораздо больше, чем числилось по аптекам. Об этом он доложил майору.

Все больше и больше поговаривали, что на днях их части направят на Курильские острова. Некоторых уже начали отправлять. В этот день Лева для размышления взял текст «Знает Господь, как избавлять благочестивых от искушения» и с утра, помолившись, пошел трудиться в аптеки. Там дел было много, Лева старался во всем быть аккуратным человеком, четким.

Вдруг к нему прибежал посыльный:

— Вас немедленно требует ротный командир.

Лева поспешил к нему. «Что означает этот вызов?» — думал он. Возможно, он попал в списки отправляемых на Курильские острова. Это было бы задержкой демобилизации, крушением мечты, что он в этом году будет продолжать учение в мединституте, прерванное в связи с арестом.

— По вашему приказанию красноармеец Смирнский прибыл! — сказал Лева.

— Почему без вещей? — спросил его командир.

— Я не знал, что нужно с вещами, — ответил Лева, и сердце его екнуло: куда?

— Вы демобилизуетесь, едете домой, оформляйте все в санчасти и сегодня же к вечеру являйтесь на сбор всех демобилизуемых.

Кто-то словно произнес в душе Левы: «Знает Господь, как избавлять…» Лева так привык к ударам судьбы, так свыкся с мыслью, что впереди его ожидают только неприятности и нечто тяжелое, что это доброе известие и радовало его и в то же время он был как-то особенно сосредоточен, готов ко всему. Кто знает: а вдруг отменят его демобилизацию, ведь он… особый человек! Но в душе непрерывно звучал все один и тот же текст: «Знает Господь…»

Майор поздравил Леву, пожелал счастливого возвращения в родные места, успешного продолжения учения, выдал ему хорошую, лестную характеристику. Старшина снабдил его новым обмундированием, вручил красноармейскую книжку, в которой значилось, что он «участвовал в боях» против Японии и награжден медалью «За победу над Японией».

Аптеку принял сам майор.

— Вот что, — сказал Леве он. — У нас излишек всяких медикаментов. Бери себе что хочешь и сколько хочешь, только прошу тебя — не бери наркотиков. Хотя они у нас и лишние, но если найдут их у тебя дорогой или дома, то могут быть недоразумения и достанется мне. Я проверять не буду, что ты возьмешь…

— Хорошо, — сказал Лева. — Я возьму кое-что из медикаментов, но наркотиков не возьму, чтобы не подвести вас.

— Я вам верю, — сказал майор и пожал Леве руку. Вечером был большой торжественный ужин — целый пир, на котором выступал полковник. Он благодарил воинов за службу, за участие в боях, вспоминал отдельные эпизоды войны и в заключение сказал:

— Не желаю больше встречаться с вами на полях войны, мы мирные люди, мы ненавидим войну, ее нам навязали. Давайте лучше будем встречаться с вами на мирном труде, в строительстве лучшего будущего. За это мы и будем снова класть свою жизнь, как клали ее на фронте.