Дмитрий Тренин - Интеграция и идентичность: Россия как «новый Запад»

Что касается российско-американского ядерного сотрудничества, то наиболее продуктивным было создание договорной и организационной основы для взаимодействия против угрозы ядерного (химического, биологического) терроризма и ликвидации последствий применения ОМУ террористами или какими-либо другими третьими сторонами. Не менее важным направлением является сотрудничество для сдерживания или противодействия распространению ядерного оружия. Такое сотрудничество, однако, может быть эффективно лишь с учетом конкретного для каждого рассматриваемого случая геополитического, стратегического, экономического контекста. В частности, совместно с США Россия могла бы сыграть важную роль в предотвращении создания Ираном ядерного оружия, в решении северокорейской ядерной проблемы, а также в укреплении режима сдерживания в Южной Азии.

Региональное сотрудничество.Интересы России и США в том, что касается поддержания региональной стабильности в Центральной Азии, Закавказье, а также в отдельных районах Ближнего и Среднего Востока – от «квартета» по израильско-палестинской проблеме до Афганистана – совпадают или параллельны. В принципе Москва и Вашингтон могли бы быть естественными союзниками друг для друга. Однако геополитическое соперничество на постсоветском пространстве, обострившееся к середине 2000-х годов, делает такое партнерство проблематичным. США не признают «особых полномочий» России в СНГ, а она отказывается выступать в качестве младшего партнера Америки. Максимум, чего сторонам удается добиться, это сдерживание конфликтов (в частности, в Грузии).

Итак, центральный характер отношений Москвы и Вашингтона для системы международных отношений уже в прошлом. Между США и Россией имеют место функциональное партнерство и ограниченное соперничество. Российско-американские отношения отмечены явной асимметрией. США по-прежнему (или даже больше, чем прежде) нужны России, а Россия может быть полезна Америке в важных для нее областях и в конкретных ситуациях. Союз – устаревшая форма отношений. Он предполагает статику, позиционное противостояние по типу «холодной войны», наличие конкретного врага – агрессивного государства. В современной ситуации для этого нет достаточных оснований.

Для оценки психологического климата российско-американских отношений важно то, что Россия и Америка никогда не воевали друг с другом и, более того, в обеих великих войнах XX столетия были союзниками. На протяжении первого столетия американской истории Петербург относился к Вашингтону вполне благожелательно (что объяснялось постоянным соперничеством с Лондоном).

При этом, конечно, не стоит совершенно игнорировать мелкие вооруженные столкновения в 1918 г. во время американской интервенции в России и особенно участие советского военного персонала в Корейской и Вьетнамской войнах. Важно то, что Россия не обязана Америке своей свободой и независимостью (в отличие от Франции и ряда других стран «старой Европы»), демократией (свержение коммунистического режима – дело рук самих россиян) или постоянным патронажем (как страны «новой Европы»).

В российско-американских отношениях со времен Второй мировой войны традиционно велика роль контактов на высшем уровне, особенно встреч в верхах (саммитов).Отношения президентов остаются важным фактором – в отсутствие традиций дружества и разветвленных связей во многих областях (как, например, между США и Францией, США и Германией и т. п.). Разумеется, личные отношения глав государств нельзя отождествлять с межгосударственными отношениями: «дружба в верхах» часто оказывается поверхностной. Президентский канал не будет эффективен, если он не будет постоянно поддерживаться каналом высокого уровня – между старшими президентскими помощниками, пользующимися доверием своего главы государства. В принципе наиболее естественным «сопровождающим каналом» для президентской дипломатии является канал между Советом безопасности России и Советом национальной безопасности США. Проблема состоит в том, что российский Совет безопасности с момента своего создания чаще являлся слабым, а не сильным звеном системы органов исполнительной власти. Контакты в масштабе правительств двух стран и финансово-экономические контакты на правительственном уровне принадлежат определенной эпохе американской сверхвовлеченности и российской первичной постсоциалистической трансформации. Целесообразность оживления группы по стратегической стабильности зависит от того, удастся ли создать необходимый для ее функционирования политический контекст тесного и доверительного сотрудничества между Россией и США. Отношения с США имеют ключевое значение для закрепления и углубления участия Российской Федерации в работе Группы восьми.

ПРЕВРАЩЕНИЕ «СЕМЕРКИ» В «ВОСЬМЕРКУ» уже заняло полтора десятилетия, и процесс еще полностью не завершен. Намеченный на 2006 г. первый саммит восьми лидеров в России – важный, но не последний шаг на этом пути.

К «восьмерке» как к клубу ведущих мировых держав у российского руководства особое отношение. В «мировом Политбюро» российские лидеры не претендуют на роль «генсека», не оспаривают этот пост у США, но «действительное членство» считают оправданным и обязательным. В «восьмерке» продолжается модель Священного союза, Европейского концерта, «большой тройки» времен Второй мировой войны, Совета Безопасности ООН, Координационной группы по бывшей Югославии. Неприемлемым, напротив, считают в Кремле вечное «кандидатство», а даже намек на перспективу «вывода из состава» группы вызывает там резкое раздражение.

Участие России в «восьмерке» имеет важные особенности. В отличие от семи остальных партнеров Россия не обладает развитой современной экономикой и не является демократией. Участие в работе группы было призвано привязать Россию к Западу и гармонизировать ее устремления с общей линией Запада, а также компенсировать потери в статусе, которые Москва понесла после распада СССР, и способствовать личной социализации российских лидеров. В то же время Россия отвергает использование механизмов «восьмерки» для целей «улучшения российской демократии». Российские лидеры заявляют, что «восьмерка» может функционировать лишь на основе взаимного доверия и полного уважения.

Характер дальнейшего участия России в работе группы и само это участие зависит прежде всего от вектора политического развития страны. Сохранение не только буквы, но и духа Конституции 1993 г.; расширение политического участия граждан, в том числе через формирование дееспособной партийной системы; свободный и честный характер выборов парламента и президента, их легитимность; расширяющаяся независимость судебной системы, прежде всего от исполнительной власти; свобода средств массовой информации; защита прав собственности; уважение прав человека – эти «критерии соответствия» будут применяться к России с постепенно нарастающей жесткостью. Западным правительствам ясно, конечно, что Россия сможет достичь качества консолидированной демократии в лучшем случае спустя несколько десятилетий. Для них важнее всего то, в каком направлении Россия движется. В отличие от правительств, общественное мнение западных стран не готово к бесконечному пассивному ожиданию и требует от своих правительств «сделать что-то», чтобы «приблизить наступление демократии в России». Это обстоятельство делает позицию правительств стран Запада сложной и деликатной. Они вынуждены добиваться от своих российских визави хотя бы формального соблюдения известных «клубных» норм и правил не только на международной арене, но и во внутренних делах. Эти усилия не всегда приводят к желаемому результату.