Анатолий Гончаров - Мадам, уже падает Листьев

В 02.40 броневик «Мост-банка» подъехал к автобусу, в котором уже простились с жизнью туристы. Привезли деньги. Лужков командовал и суетился без меры, ежеминутно поминая Коржакова: «Где Носорог, позвоните Носорогу!..» Когда понял, что Коржаков не примчится по его зову на полусогнутых, крикнул по-пацански: «Кончай его!» И несчастный Сургай получил свои пули вместо обещанных денег.

Топорная и чудовищная по своей циничности акция завершилась убийством 34-летнего коммерсанта, которому было обещано решение всех материальных проблем, связанных с деятельностью фирмы «Великоросс». Тело «террориста» было идентифицировано практически сразу, однако официальное сообщение о том, что личность террориста установлена, попало в прессу лишь спустя полтора месяца. Как и версия о многомиллиардном долге неудачливого коммерсанта из Петропавловска-Камчатского, пошедшего на отчаянный шаг ради денег: «Будут бабки – оттопыримся!» Бабки и вправду подогнали. Жизни не стало – вот в чем суть последнего искушения.

Лужков добился своего. Коржакову с Сосковцом стало не до «Норникеля». Службу безопасности президента полоскали в газетах две недели кряду. Ну как же, две тысячи офицеров, контролирующие Красную площадь, условно поделенную на квадраты, не распознали в толпе гуляющих безумный лик террориста с пистолетом за пазухой! Президент Ельцин не может чувствовать себя в безопасности, когда его охраняют люди генерала Коржакова. Их больше заботят цены на нефть и перспективы реализации металлов платиновой группы.

В этом смысле провокация сработала. Но Лужков переиграл самого себя. И тем, что командовал вместо директора ФСБ, и тем, что приказал снайперу стрелять на поражение, хотя не было в этом никакой надобности. Дотошные журналисты вытащили на свет полузабытую историю с убийством совладельца гостиницы «Рэдиссон-Славянская» Пола Тейтума, который сильно мешал Лужкову. Его тоже не имело смысла убивать, но вот убили. Кто убил?

«Вы и убили-с», – сказал Порфирий , Петрович…

Потанин долго не решался отметить обретение «Норникеля». Уже и сам посидел в кресле вице-премьера, уже и Немцов пересел в это кресло, соскочив с губернаторского, уже и драма на Москворецком мосту закономерно обернулась конфликтом олигархических интересов и, следовательно, фарсом, а Потанин все еще тормозил.

Немцов, хозяйничавший в «Лужках» на ' правах, как за глаза говорили охранники, «старшего сутенера», предлагал отпраздновать здесь же. У него был свой интерес.

Роскошная потанинская «Павловская слобода», именуемая «Лужки», где сановные чиновники, политики и банкиры оттягивались на «царском любодействе» с юными красивыми девочками из полулегальных модельных агентств, стала для Немцова неисчерпаемым источником конфиденциальной информации.

Кажется, сама судьба установила в «Лужках» жадную до мелких подробностей оптику, и голый объект мышиной съемки застывает своим отпечатком в досье суровой эпохи, как муравей в янтаре. Когда у режиссера возникает надобность в адекватной услуге, объекту скажут: ты беременный жизненной катастрофой, но при отзывчивом характере все можно поправить. Можно пустить эпизоды новой «Лолиты» задом наперед, и вот ты снова одетый, с хорошо упакованным животом, лысеющей головой и честными глазами – сидишь себе одиноко и думаешь о святом и вечном, как «Девушка, читающая письмо» Вермеера. Домашние умиляются, взыскующая блуда пресса разочарованно отводит взор. Базара нет.

Но если вдруг вопрос останется без ответа – немедленно взовьется занавес над джакузи, и твое кино с «золотой рыбкой», у которой детская еще припухлость губ и глаза, как полупрозрачный крыжовник, – это эротическое кино станет зрелищем широких масс, весьма заинтересованных в твоей, дружок, катастрофе. Это не будет стоить тебе и гроша, ибо это стоит всего, чего стоишь ты сам.

Потанин хотел потрясти мир, а не только соседствующую с «Лужками» деревню Аносино, и потому объявил о многодневном, корпоративном банкете в Монте-Карло на полторы сотни персон. Отнюдь не по поводу «Норникеля», откуда хлынули бабки, на которые не грех оттопыриться, а в связи с успешной покупкой блокирующего пакета акции «Русиа-Петролеум». Сели в самолет, полетели. Как положено пернатым и перелетным. Чартерным рейсом туда же была доставлена внушительная стая «золотых рыбок» – фотомоделей, «девушек с подиума» и просто эскорт-нимфеток из агентств «Рэд Старс», «Модус вивенди», «Мадемуазель». Словом, на все вкусы. А вкусы там были все.

Олигархи минувших дней оттопырились в княжестве по полной программе. И даже сверх того. У двенадцати тысяч жителей Монте-Карло от смутного ужаса слабели мышцы лица и подгибались колени. Им казалось, еще немного – и русские начнут сносить бронзовые памятники, а потом походя поменяют и власть. В России, они слышали, именно так и случались революции.

Подданные княжества не учились диалектическому материализму, и потому путали его с материализмом обыкновенным. Характер корпоративного буйства олигархических гормонов совсем другой.

Он продиктован драматургией нового времени и запросами новых его героев. И потом, средиземноморское побережье об эту пору измызгано серыми февральскими дождями – какая революция? Олигархи обещали в апреле приехать с тезисами.

А пока…

Пока конные бронзовые генералы минувших эпох резво съезжались со всех площадей княжеской столицы к фешенебельному «Палас-отелю», где русские с вечера до утра делали «лонг-дринк», а трудолюбивые модели исполняли излюбленный клиентами «тейбл-данс», сметая фужеры с испустившей дух «Вдовой Клико». Столпы и светочи мурлыкали и по-лошадиному улыбались. Тучный Каха Бендукидзе о чем-то страстно шептал девушке тропической красоты. Нетрудно было догадаться, о чем. Он доверительно сообщал ей, что церковь окончательно скомпрометировала себя, реформы не поддержала, не молится за улучшение инвестиционного климата в стране и вообще сеет реакцию, а в отношениях крупного бизнеса с президентом Путиным явно наметилась удручающая политическая пауза…

– Типа хзровые отношения? – деликатно уточняла девушка тропической красоты.

– Типа, того, – вздыхал тучный Каха.

Нормально отдыхали люди. И никакого отождествления с марксизмом, хотя «Капиталу» и был придуман эпиграф: «А хули!»

– Такое наше время, – элегически вещал президент группы «Интеррос» Владимир Потанин спелой девушке из стриптиза. – Каждый замысел устаревает уже в замысле. Прокисает. Один я создаю картину эпохи. Знаешь, как я заставил Витю Вексельберга – вон того, что с белой бородкой и черными мыслями в голове – как я заставил его поделиться тюменской нефтью, которая не ему принадлежала?.. Вот смотри…