Георгий Почепцов - Информационные войны. Новый инструмент политики

Эта жесткость российского Министерства культуры объясняется не только политическими мотивами контроля, но и тем, что сегодня мы реально живем в ситуации, когда традиционная ценностная матрица подвергается интенсивному воздействию, целью которого является ее смена.

Россия выступила также с документом, призванным ужесточить функционирование и порождение контента в культуре. Это «Основы государственной культурной политики» [201] Основы государственной культурной политики // mkrf.ru/open-ministry/public-discussions/proekt-osnov-gosudarstvennoj-kulturnoj-politiki . Косвенно это попытка создать заслон западному влиянию в культуре, мягкий аналог известной борьбы с космпополитизмом сталинского времени, когда правильными текстами считались только «свои».

При этом концепция культуры смотрит на проблему значительно шире. Тут есть и защита русского языка, и даже интернет-среда, о которой пишут следующим образом: «Сегодня в киберпространстве все, кто имеет доступ к компьютеру и интернету, что-то создают и распространяют вне зависимости от образования, кругозора, жизненного опыта, знания предмета, психического здоровья и их истинных намерений. В результате информационное пространство загрязнено, и воздействие на нас этих загрязнений пока еще плохо осознается, но их уже можно сравнивать с загрязнением воздуха, которым мы дышим, и воды, которую мы пьем. В этих условиях медийно-информационная грамотность населения становится одним из важнейших факторов общественного развития».

Любая такого рода государственная программа зависит не столько от написанного, сколько от того, как далеко могут зайти ее интерпретации. Хорошие слова очень часто, к сожалению, заканчиваются плохими делами.

Сегодняшние поколения, зацикленные на себе, все более превращаются в подростка. Кстати, Голливуд уже давно избрал в качестве своего основного зрителя подростка, а не взрослого человека. Развлекательность стала приметой жизни, даже новости должны подаваться в такой облегченной модели.

Новый мир не хочет думать. Именно поэтому он не способен читать, и число, читающих книги или газеты, постоянно и ежедневно уменьшается.

Новый мир хочет получать свои удовольствия здесь и сейчас, а не завтра. Советские лозунги прихода коммунизма или получения квартиры через двадцать лет его не заинтересуют. Вероятно, тот двадцатилетний промежуток до наступления настоящего «счастья» мог удерживаться Советским Союзом с помощью интенсива виртуального счастья. Фильм «Чапаев» мальчишки не зря смотрели по двадцать раз. Они уходили в мир грез из мира реальности. Потом телевидение перенесло этот мир грез в квартиру. Счастье стало порождаться с доставкой на дом.

Интернет лежит в этой же плоскости доставки на дом. Но получилось так, что он облегчил доступ и к той информации, которая помогает рекрутировать террористов. Он также облегчил осуществление любых протестных акций, в то время как в телевидении лежит табу на радикальные месседжи.

Каждый новый мир приходит вовремя. На тот момент созревают иные потребности, которые теперь надо удовлетворять. Сталин был бы невозможен в эпоху телевидения и интернета, правда, если бы он говорил при этом о демократии.

Сегодняшние люди считают себя настолько умными, что им уже не нужны книги. Если бы интернет мог рожать детей, проблема демографии тоже была бы решена за его счет. Но возможности интернета ограничены. Каждый находит там свою мысль: умный — умную, глупый — глупую. Так что интернет скорее не обучает, а подтверждает. Он подтверждает нашу мысль, укрепляя именно ее. А противоположные мнения, как правило, нас не интересуют.

У Е. Шварца есть персонаж — начальник полиции, который ходит подслушивать, что говорят горожане в сапогах со шпорами. Это дает ему возможность услышать то, что требуется. В случае «без шпор» горожане говорят такие вещи, услышав которые он не может спать. Современный мир выстроен так, что можно говорить все, что угодно, поскольку это не имеет никакого значения…

Информационные технологии — это всегда инструментарий информационного пространства, то есть это все новые и новые (или в том числе и старые, если мы говорим о развитии в прошлый период) способы порождения, передачи и хранения смыслов. Иными словами — это способы развертывания и свертывания смыслов в разных видах: от книги до кино, от библиотеки до компьютера. Человечество очень технологично в этом смысле, создавая все новые и новые системы свертывания и развертывания смыслов в новые формы.

Новые смыслы, пришедшие с христианством, были в том числе и новой информационной технологией. Если христианство сегодня активно анализируется с точки зрения экономического инструментария, как конкурировавшее на «религиозном рынке» наряду с язычниками, то анализ такого рода также возможен и с позиции инструментария информационного.

Новые смыслы (новое отношение к женщине, к больному, к бедному), распространяемые по социальным сетям, — вот что стало информационной технологией христианства. Оно несло также не только монорелигию — единобожие, но и новый тип Бога, который мог не пугать, а любить человечество. Еще раз подчеркнем, что это технология в первую очередь новых смыслов, которые смогли победить в конкуренции с язычеством.

Причем разрывая с язычеством, необходимо было сохранить определенные отсылки на него. Люди заинтересованы при переходе в новую религию сохранять свой религиозный капитал, накопленный в прошлый период. Как пишет Р. Старк [202] Stark R. Discovering God. The origins of the great religions and the evolution of belief. — New York, 2007 : «При равенстве прочего люди скорее будут переходить в новую веру, елси они могут сохранять свой религиозный капитал. Получается, что новые религиозные движения будут успешными до той степени, до какой они сохраняют культурную продолжительность с господствующей религиозной культурой, так что обращаемые могут сохранять элементы старой веры и больше просто добавлять, а не заменять свой религиозный капитал».

Книги, университеты, библиотеки, лаборатории, — все это тоже инструментарий по порождению и удержанию новых смыслов, то есть новые информационные технологии своего времени. Письменность в этом ряду является самым сильным инструментарием, поскольку ее возникновение сняло ограничение как на объемы трансляции смыслов, так и на объемы их хранения. По этой причине роль письменности и сравнивают с изобретением колеса для цивилизационного развития человечества. Кстати, письменность в свою очередь дала возможность развиться индустрии по производству и трансляции знаний.

Александрийская библиотека не была библиотекой в нашем сегодняшнем понимании, ведь она выполняла и функции научно-исследовательского института [203] McNeely I.F., Wolverton L . Reinventing knowledge. From Alexandria to the Internet. — New York — London, 2008 . То есть шел поиск и трансформация самих этих новых информационных технологий. С другой стороны, современный think tank также является такой технологией по порождению новых знаний в современных условиях. См., например, особенности возникновения и функционирования РЕНД как одного из первых и самых мощных think tank’ов [204] Abella A. Soldiers of reason. The RAND corporation and the rise of the American empire. — Orlando etc., 2008 .