Геннадий Бордюгов - Вчерашнее завтра: как «национальные истории» писались в СССР и как пишутся теперь

В Азербайджане активно обсуждается вопрос о значении бакинской нефти в победе СССР в войне, но однозначных оценок тому, была ли для азербайджанцев война 1940–1945 гг. Отечественной, нет. В школьных же и университетских учебниках по истории на Украине и в странах Балтии происходит замещение понятия «Великая Отечественная война» более широким понятием — «Вторая мировая». Эстонские историки признают поражение страны во Второй мировой войне в том смысле, что страна потеряла независимость и четверть своего населения, но эти же историки считают, что их страна является одной из победительницей в «холодной войне». «Как гитлеровский, так и сталинский режимы, — пишет А. Адамсон, — на государственном уровне приравнены в Эстонии к преступным, без особого различия между ними. Обе стороны были против права народов на самоопределение, и те и другие — захватчики — убивали, пытали и депортировали население, а в будущем планировали исчезновение (германизация или русификация) эстонцев как самостоятельной нации. В Эстонии считают оба режима равно преступными. К ветеранам германской армии относятся в принципе так же, как к ветеранам Красной армии. Солдат есть солдат, а вина всегда личная, не коллективная» {113} 113 Адамсон Андрее. Национальная история Эстонии в контексте европеизации прошлого и «войны памятников» // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. 183. .

В Латвии же популярно сравнивать: кто в Латвии больше убил людей в 1940–1941 гг. советская власть или с 1941-го по 1944 год немецкая оккупационная армия? Идут активные подсчеты, и их результаты, безусловно, разные {114} 114 Макаров Виктор. «Бои за историю» в Латвии // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. С. 149. .

Особое место в национальных историях занимает проблема оккупации и пакта Молотова-Риббентропа. Некоторые историки стран Балтии, в частности Литвы, стремятся к умеренной интерпретации советской оккупации 40-х годов. «Было на международной арене всеми признанное государство. Оно было насильственно захвачено и неправомерно аннексировано соседним СССР. Но Литве удалось освободиться и снова укрепиться на международной арене. Теперь она просто обязана определить и четко обозначить действия того соседнего государства против граждан Литвы, а также результаты неправомерной политики и правомерного ей сопротивления. Это обозначение — вовсе не диктат нынешнего Литовского государства в области интерпретации истории, но проявление господства юридического сознания (правового мышления) в политике» {115} 115 Шепетис Нериюс. Отсутствующая «национальная история» Литвы // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. 163. .

Некоторые историки Молдавии вообще выделяет группу стран, «претерпевших в недавней истории больше всех остальных» в силу катаклизмов 1939–1940 гг. К ним относятся государства Балтии и западные области Украины {116} 116 Цвик Ирина. Национальная история Молдовы: модели осмысления прошлого // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. 52. . Как и в странах Балтии, историки считают, что пакт 1939 года узаконил оккупацию и стал причиной порабощения местного населения. В послевоенный период трагедии не прекратились — депортации, голод 1946–1947 гг., репрессии 1949 года. На кого возложить ответственность за все это? В Молдавии в вопросе вины России за преступления советского режима наблюдается редкое единодушие — виновата.

А вот по поводу мнений, распространенных в Латвии, директор Центра «EuroCivitas», историк Виктор Макаров, высказался так: «Был у нас такой летчик Цукурс, знаменитый во всей Латвии, наиболее удачливый летчик до войны. А во время войны он пошел по собственной воле в один из немецкий полицейских батальонов. Лично отличился. И вот выпустили у нас марку в честь этого Цукурса. И кто на марке? Летчик Цукурс или Цукурс-каратель? Вот и разбери. Упоминают то, что выгодно упоминать, а то, что невыгодно, пытаются замалчивать. С обеих сторон» {117} 117 Макаров Виктор. «Бои за историю» в Латвии // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. 151. . Понимание вот этого «с обеих сторон» и является залогом объективного взгляда на историю. Если говорить о России, то понятие «национального» в применении к образу прошлого в последние десять лет пребывало в проблемном поле историко-культурной рефлексии по поводу конструирования национальной идентичности в многонациональной стране. Неоднозначный дискурс власти по части идентификации русского/российского народа/народов на историко-географическом пространстве начала XXI века традиционно обращался к историческому знанию и образам исторической памяти как важным аргументам в легитимации позитивной картины настоящего. По мнению Т.А. Филипповой, на особенности национального историописания в России определённое воздействие оказывают два фактора, зачастую вступающие в противоречие: 1) новая западническая стилистика и рационализирующая риторика в описании образа государственности (власть презентирует себя как власть-технолог, власть-проектировщик социальных процессов); 2) параллельный рост тенденции (наметившийся в позднеельцинскую эпоху) к имперскому стилизаторству в оформлении исторического и актуального образа страны и её власти (вне зависимости от реальных политико-культурных характеристик той или иной формы государственности {118} 118 Филиппова Татьяна. «Российская нация» и её история: перезагрузка смыслов // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. 107. .

Учебная литература по истории стран СНГ и Балтии также продолжает продвигать тот образ отечественной истории, который, по мысли его создателей, должен обеспечить воспитание гражданской лояльности новых поколений.

В Грузии национальная история стала программной дисциплиной не только для гуманитариев, но и для всех вузов республики. В Украине в средних общеобразовательных школах был введён предмет «История Украины» (с 4 по 10 классы, а с 2005-го — с 5 по 12), а во всех высших учебных заведениях, независимо от их профиля, был введен обязательный семестровый курс «История Украины». В Азербайджане понятие «отечественной истории» окончательно стало подразумевать лишь историю Азербайджана, а не историю прежней «большой Родины». В Литве канонических учебников синтезированной истории нет. В Латвии официальная латвийская история русскоязычной частью населения отталкивается и в молодежной аудитории не воспринимается. В Эстонии Предметный совет представителей вузов и учителей истории разработал Государственную учебную программу по истории, действующую с 2002 года, в которой учителям истории предлагается только список тем, часто даже без ключевых понятий. Например: «3.1.7. Эстонская Республика 1918–1940. Становление независимости Эстонии. Освободительная война. Экономика, внутренняя и внешняя политика Эстонской Республики. Культура. 3.1.8. Государство и народ Эстонии во Второй мировой войне. 3.1.9. Эстонская ССР: общество, экономика, население, культура, сопротивление чужеземной власти, эмиграция. 3.1.10. Восстановление независимости Эстонии» {119} 119 Адамсон Андрее. Национальная история Эстонии в контексте европеизации прошлого и «войны памятников» // Национальные истории на постсоветском пространстве — П. С. 186. .