Андрей Паршев - Почему Россия не Америка. 2015

А когда в обществе происходит смена настроений, тогда открывается возможность объяснить ему, что наша страна не так плоха, как некоторые о ней говорили последние пятнадцать лет.

И осталось лишь предложить правильный, разумный путь.

Старая, старая проблема – все вместе согласны, что жизнь устроена неправильно, и даже могут согласиться с предлагаемыми улучшениями, но каждый в отдельности поступает так, как ему выгодно, как ему хочется, и суммарный эффект такого поведения порой приводит к гибели и государство, и народ. Много в земле лежит людей, которые могли бы рассказать нам об ошибках прежних времен, но их не расспросить. Все мы надеемся, что все само собой образуется, но бывают и фатальные просчеты огромных обществ, для которых уже ничто никогда не образуется.

Можно ли объяснить каждому, в чем именно кроется угроза? Ведь эта опасность (мировой рынок) многие годы представляется, напротив, величайшим благодеянием. Можно ли убедить и переубедить? Конечно, вероятность успеха в этом деле невелика. Тем не менее, не аморально ли, зная об опасности, не предупреждать тех, кто может услышать?

Именно попытка России выйти на мировые рынки товаров, капиталов и рабочей силы разорила нашу страну в 90-х годах XX века, а социализм, рынок или капитализм тут совсем ни при чем, эти альтернативы – наше внутреннее дело. Ни при чем оказались и православное (или исламское, или атеистическое) самосознание, и «загадочная душа», славянская или азиатская, и «тлетворное влияние Запада». Все и проще и сложнее, и чья-то злая воля не то чтобы ни при чем, но она не смогла бы сделать того, что случилось.

Мы могли бы начать жить по уму, если хорошо представим себе, кто мы, где мы живем, что у нас есть, а главное, чего мы хотим, и если мы будем действовать на основании этих наших знаний.

Пока, если послушать самых разных ныне действующих политиков, то только ленивый из них не говорит что-то вроде: «реформы не ради реформ, а ради блага человека». Но среди целей обязательно числится «достижение конкурентоспособности на внутреннем и внешнем рынках». Все линии политического спектра – от Кириенко до Кондратенко – в один голос скандируют: «кон-ку-рен-то-спо-собность!». А что это значит? Это значит, что ими предполагается выход отдельных предприятий на мировой рынок, потому что внутри страны достичь конкурентоспособности проще простого. Закрыл рынок – и все дела.

На самом деле хочется вывозить! Причем вывозить капитал (здесь, конечно, я не имею в виду Кондратенко). Чтобы надежно спрятать листок дерева, лучше это делать в лесу. Чтобы замаскировать вывоз капитала, нужно всем-всем конкурировать на мировом рынке! То, что наши предприятия при нынешнем уровне цен на энергоносители неконкурентоспособны, уже многие поняли. С этой целью предлагается даже снизить цены на энергоносители. Ученые в учебниках для элиты рекомендуют еще и ограничивать уровень зарплаты. Политики перед выборами не решаются говорить этого вслух, но имеют в виду именно это. А все зачем? Для конкурентоспособности. В переводе на русский язык это означает вот что: «чтобы олигархи продолжали спокойно экспортировать, надо усилить эксплуатацию рабочего и крестьянина». Вот какой «заботе о благе человека» учат «нашу элиту». Весь вопрос, о благе какого человека такая забота.

Но все это пустое. Конкурентоспособность недостижима в условиях открытости. Если кто-то считает, что он уже ухватил фортуну за хвост, то он заблуждается. У наших нынешних богачей впереди тупик.

С начала реформ предпринимается попытка поделить единый хозяйственный субъект (заведомо неконкурентоспособный) на много мелких. Считается, точнее, объявляется, что каждое предприятие в отдельности будет более эффективно, но откуда это следует? Конечно, при дележе того производственного организма, которым была экономика СССР, некоторым самым ушлым удалось выделить себе кусочек таким образом, чтобы взять эффективную часть, а неэффективные затраты остались у смежников. Например, приватизировать рентабельное предприятие, а инфраструктуру вокруг него (жилье, службу быта, транспорт) оставить муниципалитету. Но все это ненадолго.

И все предложения о регулировании экономики с помощью валютного курса ничего не дадут. Любой субъект экономики, стремящийся к прибыли и имеющий капитал, будет стремиться использовать его наиболее прибыльным образом, иначе он разорится. Где капитал (производственный) выгоднее применить? За границей. Низкий курс доллара – будут скупать и вывозить доллары, высокий – будут скупать и вывозить ликвидные ценности, главным образом сырье. Будет дешевый бензин – будут вывозить бензин, пока его цена не сравняется с мировой доллар за литр.

Ведь уровень издержек в нашей стране, на нашей территории выше, как его ни измеряй – хоть в долларах, хоть в ракушках каури, хоть в мешках риса. Если будут принудительно удерживать на низком уровне цены – то же самое, будут вывозить сырье. И как только наша страна включается в свободное перемещение товаров и капиталов – все, аллес капут. Тупик.

В обществе, соглашаясь с «реформами», исходили из неверной предпосылки – что неэффективность нашей экономики происходит из-за плохого управления. Конечно, это тоже фактор, с которым надо бороться, но к неэффективности из-за большого расхода энергоресурсов и длинного транспортного плеча он не имеет отношения, это совершенно независимая задача. Кстати, более эффективного управления в результате реформ тоже не достигли, сами реформы это очень хороший пример очень плохого управления, если уж на то пошло. Но это уже другая история.

Никто, из требующих от нашей экономики конкурентоспособности, не говорит, а что будет, если достигнуть этой цели не удастся? Все, в общем, понимают, что, прыгнув из люка самолета, надо иметь исправный парашют. Но вот что будет, если парашют не раскроется? И можно ли прыгать, если уверенности в парашюте нет? Боюсь, в благодушии нашего общества сказалось отсутствие чувства опасности, отмершего за последние десятилетия спокойной жизни. А ведь были люди, которые предупреждали – Юрий Бондарев, например. Его осмеивали, и, боюсь, не от глупости только. Уже тогда эта самоубийственная храбрость нашего народа кому-то сулила выгоду, и для «наркоза» нашего общества не жалели средств.

Если мы окажемся неконкурентоспособны на внешнем рынке, то мы всего лишь не сможем ничего продавать. Если же будем неконкурентоспособны на внутреннем то, на первом этапе, умрет внутреннее производство, а затем исчезнет и платежеспособный спрос – ведь здесь живут не марсиане, и источником средств к жизни для наших людей служит только работа на производстве. Кто ничего не производит, тот ничего и не потребляет, это не только лозунг коммунистов, это для нас – непреложная истина, мы в массе своей не банкиры и не капиталисты.