Александр Щипков - Национальная история как общественный договор. От экономического гегемонизма к консенсусу традиций

Будучи перенесённой из биологического контекста в круг общественных наук и обратно, идея «естественного отбора» породила так называемый социал-дарвинизм – направление мысли, утверждающее, что социальное устройство должно быть аналогично устройству животного мира. Вполне очевидно, что православный христианин, не будучи дарвинистом в онтологических вопросах, не может быть и социал-дарвинистом в вопросах общественных. Ведь для Бога ни одна тварь не лишняя, каждая подвержена лучам Его благодати и никакого «отбора» среди Божьих творений быть не может.

XX век породил огромное количество левых движений на Западе, не связанных пуповиной с советской официальной мыслью и зачастую не чуждающихся христианства. В первую очередь это, безусловно, идеи христианской демократии, породившие в Германии влиятельнейшую партию ХДС. Не секрет, что в Южной Америке очень сильна традиция католического марксизма, который принято называть «теологией освобождения». Во многих колледжах этой части света принято преподавать в одном семестровом цикле патристику и схоластику пополам с основами марксизма. И никого это не удивляет. Одна из причин такой «всеядности» элементарна: на Западе вообще никогда не наблюдалось столь резкого противопоставления левых идей и христианства, как в СССР.

Безусловно, интересно, что думает православный социал-демократ о сегодняшнем мировом устройстве. В 2008-м мы видели, как финансовый капитал загнал мир в состояние кризиса, построив долговую экономику, основанную на акциях-деривативах (обеспеченных не реальными активами, а другими акциями). Это уже не вполне товарная экономика, а экономика информационная, экономика события. В ней больше психологического, манипулятивного. Тем не менее мировая система («мир-экономика») не будет в ближайшее время подвержена ни революциям, ни эволюции. А вот инволюция идёт полным ходом. Например, о понятии «свободный рынок» уже можно забыть навсегда. Свободный рынок крайне «неэффективен» и «нетехнологичен». Контроль за финансовыми потоками, точнее, их распределение – давно уже точная наука.

Фактически современный строй уже нельзя называть капитализмом. Мы имеем дело с денежным феодализмом, где само право иметь активы и выходить на финансовые рынки регламентировано основными игроками. Есть страны-буржуа (центр) и страны-пролетарии (периферия). Перепрыгнуть из периферии в центр, играя «по правилам», невозможно. Черты нынешнего финансового строя – ввоз производства в страны третьего мира и, наоборот, вывоз капитала из этих стран.

Экономика и общество постпротестантского мира находятся в явном противоречии с духом апостольской общины. Эта ситуация сохраняется уже не один век, но сегодня она усугубилась.

Сегодня нарастает диктат корпораций. Современная экономическая реальность сильно отличается от мировой экономики времён Маркса. Поэтому взгляды автора «Капитала» требуют серьёзного апгрейда, который понемногу осуществляется западными историками и экономистами. Наиболее авторитетные из них, например, Иммануил Валлерстайн, выходом из замкнутого круга «мир-экономики» считают отсоединение национальной экономики от глобальной. Это требует определённых условий, таких как приоритет внутреннего рынка, внутренние кредиты, удешевление национальной валюты, прогрессивная налоговая шкала. И, конечно, справедливое распределение национального дохода. Парадокс в том, что как раз левые сегодня защищают национальные рынки, тогда как глобальная экономическая модель, напротив, играет против них в пользу глобальных интересов корпораций. И они же вольно или невольно отражают идеал христианской общинной справедливости.

Вот почему сегодня в кругах христианских социалистов укрепляется уверенность в том, что за социально ориентированный курс нужно бороться и спрашивать с собственного правительства. Ведь, с точки зрения апостольского христианства, режимы приходят и уходят, а небесная родина дана человечеству навсегда. Кесарю кесарево, а Богу – Божье.

Со времён СССР прошло более 20 лет. Срок огромный. Но в нашем отношении к церковной истории всё ещё сильно влияние идеологических клише. До сих пор иногда приходится встречаться с абсурдным утверждением, что Церковь в России является слугой государства, глашатаем его светской идеологии и, в конечном счёте, воспевает чуждый ей культ. Только заходит речь о реституции, от кого-нибудь непременно слышим: здания церквей возвращают в обмен на лояльность. Как только РПЦ предлагает учить детей нормам православной культуры, непременно кто-нибудь скажет: «Помилуйте! Это же новый обком».

И возникает впечатление, что церковь всецело поддерживает тот странный многовековой режим, который некоторые русские историки со времён Соловьева и Ключевского называют «внутренней колонизацией» и «опричной системой». Это когда в рамках одного государства две страны, большая и малая. Причём меньшая владеет большей.

Впрочем, российская ситуация не сказать чтобы очень уж уникальна. Это всего лишь следствие социал-дарвинистской морали, бесчеловечную сущность которой прозорливо, прогностически подчёркивали многие христианские мыслители эпохи патристики – в частности, святитель Григорий Нисский в своей проповеди «Против ростовщиков» [14]. С другой стороны, о том же говорили «классики» марксизма: «Дарвиновская теория борьбы за существование есть просто перенос теории Гоббса «bellum omnium contra omnes» и буржуазно-экономической теории конкуренции, а также мальтусовской демографической теории из общества в органическую природу. Сделав подобный трюк… легко перенести эти теории из естественной истории обратно в историю общества… и заявлять, что этот тезис находит подтверждение как вечный естественный закон общества» [15].

Тогда причём здесь Церковь? Объяснения, как правило, скупы и невнятны. Ну просто потому, что ведь она плоть от плоти власти. Потому что ведь так повелось… Странно наблюдать, как антицерковные критики либерального направления вдруг переходят на ленинские позиции, в принципе им чуждые, и рассуждают в том духе, что, мол, церковь – это элемент политической надстройки, а православие – часть идеологии правящего класса.

Идеология российского правящего класса хорошо известна: накопительство и потребление. Отсюда, из эйдосферы российского гламура, маргинальной группой либеральных «православных» Церкви подбрасываются формулы «солидный Господь – для солидных господ», «православная этика и дух капитализма», «секулярное христианство». И чем дальше, тем конкретнее: чтобы быть современной, церкви, мол, необходимо отказаться «от библейской концепции греха», от «тезиса об исключительности Христа», проявить лояльность к абортам и гендерной теории пола… Порою тон представителей этой группы становится ультимативным, как это было в период «болотных» событий в 2012 году.